– За год я накоплю. Ты не обязан платить мне столько же, сколько Джеймсу.
– Не бойся, я плачу ему куда меньше, чем следует, за всю его работу по хозяйству, не говоря уже о том, сколько он нянчится с твоей матерью. Все это он делает на общественных началах.
– Просто плати мне достаточно, чтобы в следующем году я смогла съехать.
– И просадить все сбережения на съемную конуру в городе?
– Все так делают.
Облизнув указательные пальцы, дядя, как ребенок, принялся подбирать ими со стола крошки черного хлеба.
– Поглядим, может, куплю тебе трейлер.
– Это значит «да»? – спрашиваю я.
– Это не значит ровным счетом ни фига.
– В любом случае я не вернусь. Не могу.
– Можешь и вернешься.
– Ты меня не заставишь.
– Господи, Дебс, сама-то себя послушай. Ты хоть понимаешь, что кочевряжишься, как избалованная девчонка? Провела денек в Дублине – и нате.
Я запрокинула голову, пытаясь сдержать слезы. Они у меня всегда близко лежат. От ненависти к себе плакать хочется еще больше. Я всхлипнула.
Билли вздохнул, смущенный:
– Да брось, этого только не хватало. Выше нос, снежинка!
– Не называй меня так.
– Не называй меня так, – передразнил он.
– Ты как малый ребенок, – огрызнулась я, но прием сработал: плакать я перестала. Я вытерла слезы рукавами рубашки.
– Дебс. – Дядя дождался, пока я подниму на него глаза. – Ты боишься Дублина. Не позволяй страху тебя остановить. Узнай город получше.
– Ты понимаешь, что в городе я знаю только казармы Коллинза и главпочтамт, куда таскалась с тобой на пару?
– Я пытался тебя радикализировать. Ты ведь у нас не Мод Гонн.
– Так и она была не бог весть что. Муза ирландской революции родом из Англии. – Я обмакнула в чай печенье с инжиром. – Ничего себе поворот!
– Ее отец – из графства Мейо, а в Англии она родилась не по своей вине. И как бы то ни было, от наивности она избавилась.
Размякшее печенье едва не упало в чай, но я успела поймать его ртом.
– Она позволила себя мифологизировать.
– Разве это плохо?
– По-моему, да.
Билли встал и в одних носках скользнул к задней двери.
– Ты отправляешься в колледж в этом году. Если мне придется взять расходы на себя, так тому и быть. – Он нагнулся надеть ботинки. – Учись водить, а с интернетом я разберусь, – сказал он и хлопнул дверью.
Сирша
Наш дом прячется в ложбине у подножия холма. Именуемого Холмом Часовщика в честь мужчины, который живет в одноэтажном доме на его вершине. Я не знаю ни его настоящего имени, ни почему его прозвали Часовщиком. Каждый день Часовщик проезжал на велике мимо наших ворот по пути в магазин за газетой. Никогда не здоровался, пахло от него старым торфом, и он единственный из всех моих знакомых курил трубку. Иногда, когда мы перегоняли стадо, Джеймс просил его постоять в воротах, и тогда я чувствовала себя обязанной с ним разговаривать, потому что он старый и одинокий. Он был немногословен,