Ее не надо было просить дважды.
Пока она устраивалась в бывших покоях мадам де Майли, господин Турнэм, естественно бывший на ее стороне, сообщил Ленорману д’Этиолю, что его жена стала любовницей монарха:
– Ее охватила такая безудержная страсть к королю, что она не смогла побороть свое чувство. Вам ничего не остается, как подумать о разводе.
При этих словах боготворивший Жанну-Антуанетту супруг едва не лишился чувств. Придя в себя, он было схватился за пистолет и заявил, что за свою жену готов биться с королем на дуэли. Турнэму ничего не оставалось, как обезоружить незадачливого супруга и попытаться его образумить. Убитый горем, д’Этиоль на следующий день покинул Париж.
Освободившись от ставшего ей помехой мужа, мадам д’Этиоль вздохнула с облегчением. Одна часть пути наверх была пройдена. Теперь ей осталось сделать самое трудное: заставить двор признать ее фавориткой короля. А задача эта была не из легких. Ее слишком свободные манеры, вульгарная речь простой парижанки из мелкобуржуазной среды, «воспитанной улицей», как писал Морепас, не могли прийтись по душе королевским придворным. Они были в самом деле шокированы, услышав, как фаворитка называет герцога Шону «мой поросеночек», аббата Берии – «мой голубок», а мадам д’Амбрион – «моя неряха».
Однажды мадам д’Этиоль пригласила к себе во дворец одного из своих многочисленных двоюродных братьев, с тем чтобы узнать, сможет ли быть ему полезной при дворе, и посмотреть, куда его можно пристроить. Но, увидев, какой он недалекий и неотесанный, она отослала его обратно домой со словами:
– Мой двоюродный брат – полная бездарность. Но что с такой дубиной стоеросовой можно сделать?
И в течение нескольких недель весь двор потешался над словами фаворитки, сказанными о своем родственнике.
Ее мать, мадам Пуассон, даже и не подозревала, как зло высмеивали придворные шутники ее дочь. Не пережив радости, что слова гадалки сбылись и ее самое большое желание осуществилось, она легла однажды вечером в постель и под утро мирно скончалась с улыбкой на лице. Однако ее муж не проявил подобной сознательности. Человек невоспитанный, безнравственный и грубый, он неоднократно причинял неприятности своей дочери. Однажды он заявился во дворец, куда ранее беспрепятственно входил в любое время суток, чтобы навестить свою дочь, но путь ему преградил взятый недавно на службу камердинер.
– Ничтожный! – воскликнул взбешенный папаша. – Разве ты не знаешь, что я отец королевской шлюхи?
Такие грубые слова никогда ранее не звучали под крышей дворца и считались неприличными даже для простых слуг.
Подобные происшествия в конце концов восстановили против фаворитки большую часть двора, и она вновь почувствовала, что почва начинает уходить из-под ее ног. Чтобы иметь полное право жить при дворе и считаться официальной любовницей короля, ей был необходим какой-нибудь титул. И она вновь обратилась с просьбой к королю.
Счастливый