Теперь уже точно пора было двигаться домой, для начала выяснив, что же все-таки выпало из сумки. Я всмотрелась в темноту перед собой и увидела под камнем нечто чужеродное этому пустынному заброшенному месту. Когда я подняла этот предмет, он оказался исцарапанным, выцветшим розовым пластмассовым кубиком с прорезанным в нем отверстием.
Было уже очень темно, поэтому я не стала внимательно исследовать свою находку, а сунула ее обратно в сумку и направилась наконец к метро.
С тех пор прошло более десятилетия. Кубик, который, конечно же, оказался пустым, я положила в чемодан и привезла в Израиль. Дома я засунула его в ящик стола, предназначенный для ненужных вещей, которые жалко выбрасывать. Нашли его через несколько лет мои подросшие дети, добравшиеся до недр запретного для них ящика. Я застала младшего сына, когда он вытряхивал из пластмассовой емкости маленькие прозрачные и цветные шарики, очень популярные в те дни среди его сверстников – они играли в них, катая по полу и пытаясь куда-то ими попасть, я не очень поняла правила этой игры. А главное, они их выигрывали друг у друга и обменивали на другие ценности, поэтому те служили им чем-то вроде детской валюты.
– Ой, смотри, сколько новых шариков! – возбужденно говорил малыш старшему брату.
– Не ври! Это не новые! Ты сам их только что туда положил! – отвечал тот.
– Нет! Это ты врешь! Ты! Они там были! Это мамины! Мама, скажи ему, что это он врет!
Я уже не помню, как разрешила этот спор. Припоминаю только, что я была в затруднении. Мне казалось, что от моего ответа зависит очень многое. Я как бы встала перед необходимостью принять решение на собрании акционеров некоей компании, и речь при этом шла о большом капитале, лежащем в банке где-то в дальних странах. Хотя, скорее в этот момент решался всего лишь вопрос о семейном наследстве…
Этот эпизод с повторным обнаружением моей детской копилки, наконец, по-настоящему завершил круг. Мне даже начало казаться, что, как следует покопавшись в воспоминаниях, можно прийти к некоей целостности. Я перебираю их в памяти и старательно заштопываю прорехи в них. Это не всегда удается. В тех случаях, когда пробелы не поддаются восстановлению, я закрашиваю их новыми красками, стараясь только сохранить законы жанра. Когда в череду воспоминаний замешивается память о событиях, которых не могло быть в той моей жизни, я пытаюсь с их помощью восстановить другое, параллельное полотно, то самое, которое почти целиком состоит из белых пятен.
Я почти уверена в том, что это на самом деле произошло. И что это произошло именно со мной….
Павильон «Космос»
Дело происходило приблизительно в семидесятом году. 20-го века, естественно.
Девочке было двенадцать лет, и жила она в Москве. Она была самостоятельной и умной, и у нее