– Ложись, подлюка!
Тот остановился, вроде бы не понявши, что от него требует пограничник, но Нечет вновь замахнулся прикладом.
– Ложись! Мордой в землю! – и уже старшему лейтенанту: – Я сейчас перевяжу вас…
– Потом, Яков. К Кочанову давай. Пошли на буровую. Что у них там? Вернешься – перебинтуешь.
Ярмышев остался один. Он стоял в паре шагов от нарушителя, который лежал на земле вниз лицом. Ноги Ярмышев расставил широко, но все равно его покачивало. Он чувствовал запах теплой крови, набухший воротник прилип к шее, ему хотелось сесть на крыльцо, но он продолжал стоять, боясь, что если попытается сделать шаг, упадет. А он должен выдержать, дождаться Нечета. Должен! И старший лейтенант стоял, не спуская глаз с нарушителя и держа наготове пистолет с взведенным курком. Голова кружилась. Ноги подкашивались. Сильно тошнило.
Различив торопливые шаги, подумал обрадованно: «Нечет спешит. Значит, выдержал».
Потом услышал, как заурчал газик. Одобрил: «Верное решение. На машине быстрей. Скрывать, что мы здесь, смысла теперь нет: выстрелы были».
Но вот его слух уловил топот солдатских сапог – бегом приближалось несколько человек.
А Нечет уже рядом. Обхватил за талию и ведет к крыльцу.
– Сейчас перебинтую. Все подживет, товарищ старший лейтенант, до свадьбы.
Нечет приложил к ране бинт – Ярмышев стиснул зубы, чтобы не застонать.
В это время из темноты вынырнула овчарка, за ней – ефрейтор Акимов, следом – Семятин. Собака рванулась к нарушителю, ефрейтор придержал ее, приказав: «Рядом!» – и начал докладывать Ярмышеву:
– Товарищ старший лейтенант…
Ярмышев перебил его вопросом:
– Что там за взрыв был?
– Да это мы. Спустились в долину, гляжу – овчарка моя, умница, поворотила уши, забеспокоилась. Отстегнул поводок, она и прихватила нарушителя. Спрашиваю его, где остальные, отвечает, что никого не знает, никого не ведает. Случайно, мол, перешел на нашу сторону. Сбился, дескать, в пути в горах незнакомых. Развязали рюкзак, глядим, в нем – взрывчатка. Спрашиваю, куда направлялся с взрывчаткой, вроде в рот воды набрал. Буровую, говорю, взрывать? Ни слова в ответ. Ну что же, говорю, молчи-молчи, тебе же хуже. А потом Семятину умышленно предлагаю, чтобы, значит, не нести такую тяжесть, подорвем ее прямо здесь. Диверсант сразу же себя выдал. Вещественного доказательства, говорит, у вас не останется. Охотник я – и все тут. Тут мы и поняли, что напарники его, один или два, начнут активно действовать по их плану только после взрыва. И именно на буровой. Вот и рванули. А задержанного на второй буровой оставили., к вам спеша. Кочанов за ним поехал.
– Молодцы! – похвалил Ярмышев. – Уж куда, как молодцы.
Вскоре вернулся газик. Кочанов выпрыгнул из машины и кинулся к старшему лейтенанту. Встревоженное лицо.
– Сильно?!
– Нечет обещал, что подживет до свадьбы, – ответил, даже улыбнувшись, Ярмышев, и после небольшой паузы приказал Акимову: – Отбой дай. Доложи на заставу. Обождем геологов.