Чем проще будем излагать свои истории, тем доступнее станет понимание того, в чем мы преуспели, а где потерпели поражение, как нас порой обманывали пациенты, и почему мы сами были рады обманываться и на их, и на свой счет.
– Ну и прекрасно, – подытожил суждения своих коллег Вайсман. Надеюсь, поведанные нами истории окажутся поучительными во многих отношениях, и каждый из нас с интересом выслушает другого.
Он провел рукой по своей лысине, точно отгоняя от себя лишние мысли, и, обращаясь к присутствующим, сказал:
– Если у вас нет каких-либо возражений, то позвольте, дорогие друзья, на правах хозяина дома первому приступить к рассказу одной истории, которая мне сейчас пришла на ум.
Однако, тут же спохватившись, Вайсман посмотрел вопрошающе на профессора Лившица:
– Или, имея столь богатый терапевтический опыт, быть может, вы, Иннокентий Самуилович, хотите поведать нам о какой-либо своей наверняка потрясающей истории:
– Нет, нет, Аркадий Григорьевич! – возразил профессор Лившиц. – Я с превеликим удовольствием послушаю ваш рассказ.
– Давай, Аркаша, – поддержал Вайсмана Киреев, – только не тяни кота за хвост и как на духу поведай нам о своих терапевтических приключениях.
Вайсман встал, потушил одну из стоящих на камине свечей, которая уже оплыла. Затем снова плюхнулся в мягкое кресло, чуть прикрыл глаза и начал свое повествование.
Испытание на прочность
Это было несколько лет тому назад.
К тому времени я уже постиг, как мне казалось, не только азы психоанализа, но и технические тонкости работы с пациентами.
Словом, меня трудно было сбить с пути праведного даже тогда, когда приходилось иметь дело с молодыми красивыми девушками.
Не скрою, мне всегда нравилось работать с прелестными женщинами. Я получал какое-то особое удовольствие от общения с ними. Но это не мешало моей профессиональной деятельности. Скорее, наоборот, способствовало росту как терапевта, поскольку чаще всего меня посещало творческое вдохновение.
Не жалея сил и времени, я отдавался любимому делу. С головой уходил в свою работу. Благодарил судьбу за то, что некогда выбрал профессию психоаналитика, позволяющую сочетать приятное с полезным.
Разумеется, у меня были моменты, когда я проклинал себя за каторжный труд. Все время привязан к пациентам и не можешь себе позволить лишнего, не говоря уже о дефиците свободного времени.
Особенно тяжело было работать с капризными или совершенно невменяемыми пациентами. Причем несмотря на все свои старания, подчас приходилось оказываться в дурацком положении, когда не удавалось излечить пациента до конца.
И тем не менее я упивался сознанием того, что занят исключительно полезным трудом. Многие пациенты были мне благодарны за то, что я вытаскивал их из депрессии и они становились вновь жизнеспособными. В таких случаях так и хотелось сказать себе: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!»
Правда, с годами