– Ты хочешь сбежать. – на зло повысил голос Вячеслав Владимирович.
– Сейчас уж нет, то раньше.
– А мне помогли. Один из врачей.
Встревоженность с лица Вячеслава Владимировича скаталась в каменную мину.
– И кто, будь так любезен. – ровно попросил Клавдий. Он ни разу не повысил голос и в лице практически не изменился с начала диалога.
– Он назвал себя «интерном». Напомню: со мной ходил на занятия и книжку эту принёс.
– Смеёшься? Фантомы ль чудятся тебе, умоисступлённый?
– Пошутил, пошутил.
«И он не помнит! Может быть и вправду… у меня могут быть проблемы с памятью из-за потери сознания?» – пробежало в голове Вячеслава Владимировича.
– Дак кто? – сурово настаивал Клавдий.
– Никто, никто. Поругались с Сидоровым, там и случай подходящий.
– Да, нет спора;
Безумие сильных требует надзора.
– Под твоим то надзором, они действуют ради «высших целей». Им то в радость, тебе в выгоду. – пришла очередь следующей догадки.
– К чему склоняешь ты?
– Конечно же тебе непонятно. Не ты ли хотел смерти ЛевГена?
– Что рад ей, я не скрою,
Но видит Бог, свою невинность каждому раскрою.
– После того, как я отказался, ты взял и спокойно забыл об этом? Смутно верится.
– Забвению желанное не предавали,
Но в совершившемся участия не принимали.
Не наша в том вина,
Что в коридор он забежал тогда.
Клавдий начал придвигать поднос к себе, но Вячеслав Владимирович с резкостью, позволенной бинтами, отхватил еду и поставил её перед собой и взяв в рот первую ложку молочного супа. Бинты были наложены не с первоначальной жёсткостью, и стягивали только плоть и кости, а не сустав локтя, что не мешало некоторым движениям.
– Не верю…
Вячеслав Владимирович прервал заключение и, не допив пятой ложки, опустился на кровать.
– Голова звенит? – поинтересовался Клавдий, оставаясь на стуле.
– Немного.
– Воззвать к врачу?
– Нет, нет, сейчас пройдёт. Ты иди, я спать лягу.
– И всё же я король.
И только я силой одарённый,
Управлять твоей судьбой,
мой подданный. – донёсся до Вячеслава Владимировича хрип Клавдия под призмой пищащих скрежетаний, режущих в голове учёного.
Король, не смотря выбрал из незапертого шкафа пачку таблеток, вытащил их из коробки, которую бросил на стол, высыпав лекарства в карман халата, заботливо выключил свет и вышел с подносом из изолятора.
Что-то продолжало пищать, заложило уши, разложило, забарабанило. Мысли стали прерываться, затем раздались звуки. Но Вячеслав Владимирович более мучился от бездвижия: он хотел обхватить голову – руки не поднимались, хотел сжаться – мешали ноги и живот, закрутиться в одеяло – всё тело, закричать – перехватило дыхание. Начал задыхаться, но не задохнулся, а только надрывисто кашлял. Раздражающие чувства не стихали, приходили новые. Разыгрался оркестр: в начале врывался писк, подключалось левое ухо, после