– Я из Москвы, иногда здесь отдыхаю.
– А я здесь родилась и выросла.
Она слегка напряжена.
– Вот возвращаюсь из старого города, а где остановка, – добросовестно вру, – как-то подзабыл, в последний раз был здесь зимой, а летом все по-другому.
– Каждый день отличается от предыдущего, а уж время года и подавно.
У нее легкий, но характерный акцент. Слегка растягивает гласные. Такой бывает у местных русских, которые давно живут в Латвии или у латышей, очень хорошо говорящих по-русски.
Мы сказали друг другу лишь первые слова, но я чувствую, что мне легко разговаривать с ней, а ей – со мной. Я сразу понимаю это. И не сомневаюсь – она чувствует то же самое. Не знаю, откуда эта уверенность, но я не ошибаюсь.
Сначала мне показалось, что она испугалась меня. Теперь я этого не ощущаю. И напряженность ее прошла. Может, думала о своем, а тут я со своим вопросом.
Как-то само собой получается, что мы уже идем к остановке вдвоем. Меня не смущает, что она, это хорошо видно, намного младше меня. Мне вообще стало очень легко, все тяжелые мысли, привезенные из Москвы, ушли прочь, и кажется, во всей вселенной остались только я и она, и эта парковая дорожка, по которой мы идем к готическому замку, почти касаясь плечами в теплом тихом вечере.
Мы продолжаем разговаривать. Я узнаю, что зовут ее Анита, ей тридцать один год – значит, я на двенадцать лет старше, это нестрашно, – она заканчивает учиться на терапевта – в институт пошла не сразу, до этого работала медсестрой в Латвийском центре морской медицины, и еще она пишет стихи и сейчас как раз направляется в свой литературный кружок. Подрабатывает экскурсоводом, но не часто, времени почти нет.
Я что-то говорю ей о себе, делюсь сегодняшними рижскими впечатлениями. Но вот мы уже на остановке… Что, так и поедем в разные стороны, если нам нужны разные троллейбусы? Я всегда был стеснительным, до сих пор удивляюсь, как это не помешало мне жениться два раза, но тут решил проявить твердость.
– Анита, а давайте, вернемся, погуляем еще по «старушке» (читателю: рижане так называют старый город), не хочу с вами расставаться, и вечер такой хороший, – произнес я с решимостью солдата, поднимающегося в штыковую атаку.
После этой фразы решимость мгновенно пропала.
– Только не подумайте ничего плохого, – зачем-то сказал я.
– А я пока о вас только хорошее думаю, – Анита улыбнулась одними глазами.
Вдруг она высокомерно посмотрела на меня. Это было очень неожиданно, тем более что и высокомерие было не вполне понятным. Я уловил в нем какой-то совершенно незнакомый оттенок. Это высокомерие было намного сильнее, чем, скажем у девочки из разбогатевшей семьи, но оно казалось не злым, скорее изучающим.
Впрочем, она снова улыбнулась и коротко ответила:
– Хорошо.
Накопленной за последние дни усталости как не бывало.
Это было как чудо – мы вдвоем вернулись в центр