– Слушай, генацвале, а хорошо сказал, а! Научи, Иваныч?
– Гиви, угомонись наконец, скромнее надо быть. Не забыл, что тщеславие один из смертных грехов?
– Ай, мама-джан, ты найди мне хоть одного грузина, который был бы не тщеславен? Немного тщеславия никому не навредит.
– Гиви, ты только там сильно на рожон не лезь.
– Да не умею я так! Мне так не интересно!
– Чёртов грузин, и за что мне такое горе.
– Зачем горе, почему горе? С виду я ещё справный мужчинка и ещё не совсем старый.
– Вот-вот, я и хочу, чтобы ты дожил до своей глубокой старости.
– Ай, командир, а что я буду делать совсем старый?
– Мемуары писать!
– Что такое мемуары?
– Воспоминания о твоей бестолковой жизни, Абрек, – включился Влад, потеряв терпение, – давай не томи нам больше мозги и пошли разомнёмся напоследок.
– О, это я всегда пожалуйста…
Теперь предстояло самое трудное, поговорить с девушками, они молча сбились в стайку, в их глазах была тревога. Колыма понимал, он должен их отправить домой ещё вчера и, наверно, так и сделал бы, но скверные новости от Григорьева, отодвинули это решение. Раечка конечно не в счёт, она ни за что не согласится, но он ошибался, девушки ждали от него совсем других слов.
– Ну что, мои дорогие красавицы, спасибо вам за всё, собирайте чемоданы, рюкзаки и в путь, всех вас ждут с нетерпением дома. Война для вас на этом закончилась. Девушки ответили гробовым молчанием.
– Не слышу оваций и ликования, девушки, вы меня слышите?
Первой стала во весь свой немалый рост, разбитная Ксения Канадина, поправила свою гимнастёрку на груди размером с Сибирь и переглянувшись с девушками, без ложного пафоса, скороговоркой выпалила, – Все мы знаем, что от пули или снаряда смерть наступает мгновенно, но эти чёртовы бактерии убивают человека медленно, незаметно и мучительно. Ими можно заразить воду или одежду людей, и они, размножаясь, через какой-то промежуток времени,