– Лучше найти покровительницу, чем набить брюхо.
– Докажите делом, что заслуживаете вкусно есть и долго спать.
– Берегите гибкость тела и красоту лица, они вам ещё послужат.
– Второго шанса в Ледяном доме не дают никому.
Насмешки неслись со всех сторон, но совсем не они лишали возможности проглотить хотя бы кусок. Я не могла смотреть на пищу.
– Возьмите моё и разделите между собой, – отодвинула я тарелку, обращаясь к своим бывшим фрейлинам.
– Нет, Рогенда, мы не станем, – твёрдо сказала Эрина, взглянув на Викторию так, что та отдёрнула протянутую было к тарелке руку.
Я лишь пожала плечами и поднялась с места первой из фронньер, показывая, что готова возвратиться. Из-за меня остальных поторопили, и я чувствовала спиной глухое недовольство девушек.
Мне так и не удалось подружиться ни с кем, потому что посторонние считали меня либо высокомерной, либо нелюдимой. Я избегала общества девиц не только потому, что не находила между нами ничего общего. Но и из-за предчувствия, что вскоре всё определится, и наши пути не пересекутся более.
По крайней мере настолько, чтобы стоило заботиться о тех, кого я не знала.
Воспитанная принцессой крови, дочерью Бога, я всегда с трудом общалась с теми, кто был ниже меня по положению. Леди-мать ограждала меня от мира, справедливо полагая, что я рождена для Обители невинных дев. Ни к чему той, кому предназначено быть затворницей, вкушать радости мира смертных.
Регент-соправитель королевы придерживался такого же мнения.
Я не бунтовала, пока не вошла в возраст понимания. Тогда и решилась бежать, вынашивая мысль о том, что главное – избежать участи Главной Храмовницы.
О том, что я буду делать на чужбине, мыслей не было. Я гнала их прочь, решив, что мои Силы помогут там, где бессильно золото, умение убеждать и воля к жизни. К настоящей жизни земной девы, не связанной обетами, которых она не давала.
– Из-за тебя мы остались голодными, – шикнула одна из близняшек, когда стройными рядами мы отправились в свои покои.
– Хотела выслужиться? – поддакнула её сестра.
– Она что-то знает, – прошипела третья, и я понимала, что они попытаются сорвать на мне злость и обиду на то, что никто так и не посвятил нас в особенности грядущих испытаний.
Я молчала и улыбалась. Пусть судачат, не стану снисходить до того, чтобы отвечать им. Отчего-то товарки побаивались меня и старались держаться особняком, бессильно шипя в спину.
Наверное, потому, что однажды та, кто посмела схватить меня за запястье, чтобы призвать к ответу, когда я проходила мимо, потом три дня промаялась задыхом и лихорадкой. Карлы поговаривали, что если она не поправится вскоре, то её отправят в служанки к остальным фронньер.
Но Синьер поправилась и больше не поднимала на меня глаз.
– Возьмите полотенца и ступайте в купальни, – приказали карлы, когда мы добрались до коридора, ведущего в жилое крыло.
– Что-то и впрямь будет, – заметила