такой «шапкой». Призывая в своих проповедях и лекциях к развитию американских идеалов как к первоочередной цели американского еврейства и к дальнейшей американизации американцев как к лучшему противоядию демократии против большевизма, радикализма и анархизма, он частенько цитировал последнее обращение к нации Теодора Рузвельта, в котором покойный президент, наряду с прочим, сказал: «У нас не может быть и речи о двойной лояльности. Каждый, кто утверждает, что он и американец, и еще кто-то, американцем не является. У нас есть место лишь для одного флага, и это государственный флаг США». Рабби Бенгельсдорф говорил о дальнейшей американизации американцев в каждой церкви Ньюарка и в каждой школе, говорил, обращаясь к каждой этнической, религиозной и историко-культурной группе населения, а разделы новостей в ньюаркских газетах, в которых помещались краткие отчеты о его выступлениях, пестрели названиями десятков городов по всей стране, в которых (и которые) рабби Бенгельсдорф призывал провести конференции и съезды по заданной им теме, равно как и по множеству других, им затронутых, – от природы преступления и необходимости проведения реформы исправительных учреждений – «Движение в пользу реформы исправительных учреждений проникнуто высокими моральными принципами и религиозными идеалами» – до причин мировой войны – «Война стала результатом столкновения всемирных амбиций европейских держав в их стремлении к военной мощи, власти и обогащению», – до значения детских садов и в особенности яслей – «Ясли и детские сады – это и впрямь сады жизни, засеянные человеческими ростками, в которых каждой малютке дают возможность вырасти в атмосфере счастья и радости», – до пороков индустриальной эры – «Мы убеждены в том, что достоинство трудящегося человека не может быть измерено суммарной стоимостью производимой им продукции», – до суфражистского движения, одно из главных требований которого – предоставить женщинам избирательные права, – вызывало у нашего славного рабби самые серьезные возражения, потому что: «Если уж мужчины не в состоянии разумно управлять государством, почему бы не помочь им в этом? Почему не избыть зло вместо того, чтобы удваивать его, позволяя голосовать и женщинам?» Мой дядя Монти, ненавидевший всех раввинов и питавший отдельную ни с чем не сравнимую злобу к Бенгельсдорфу (восходящую к годам отрочества и учения в еврейской школе при синагоге «Бней Моше»), частенько говорил о нем: «Этот важный индюк знает все на свете. Какая жалость, что он не знает ни хрена другого».
Появление Рабби Бенгельсдорфа в аэропорту, – где, согласно подписи под фотографией на первой полосе «Ньюарк ньюс», он встал первым в очередь пожать руку Линдбергу, едва тот покинет борт «Духа Сент-Луиса», – изрядно озадачило городских евреев (и моих родителей в том числе), удивило их и интервью, данное раввином газете в ходе краткосрочного визита Линдберга в Ньюарк. «Я пришел сюда, – заявил Бенгельсдорф репортеру “Ньюс”, – чтобы разрушить
