Таксист явился. После войны они почти все почему-то перестали носить фуражки.
– Такси ждет, сеньор.
– Благодарю. Пошли, малышка?
Пабло подает Лаурите пальто. Они садятся в машину, Лаурита шепчет:
– Вот жулье! Ты только взгляни, когда будем проезжать мимо фонаря: у него на счетчике уже шесть песет.
На углу улицы О’Донелла Мартин сталкивается с Пако.
В тот миг, когда до его слуха доносится «Привет!», он думает:
«Да, Байрон прав: если у меня будет сын, я для него выберу профессию самую прозаическую – либо адвокат, либо морской разбойник».
Пако кладет ему руку на плечо.
– Ишь ты, даже запыхался. Почему меня не подождал?
У Мартина вид лунатика, он как будто бредит.
– Еще немного, и я бы его убил! Вот свинья!
– Кто?
– Да тот, хозяин бара.
– Хозяин бара? Бедняга он! Что он тебе сделал?
– Стал напоминать о деньгах. Он отлично знает, когда у меня есть деньги, я всегда плачу!
– Ну, дорогой мой, ему, видно, приспичило!
– Да, чтоб налог платить. Все они хороши.
Мартин опускает глаза и тихо говорит:
– Меня сегодня из одного кафе взашей вытолкали.
– Что, побили?
– Нет, не побили, но близко к тому. Ах, Пако, я уже сыт по горло!
– Ладно, не расстраивайся, береги нервы. Куда идешь?
– Спать.
– Это самое лучшее. Хочешь, завтра встретимся?
– Как хочешь. Передашь через Фило, где ты будешь. Я к ней загляну.
– Ладно.
– Вот книга, которую ты просил. А писчей бумаги принес?
– Нет, не удалось достать. Может, завтра раздобуду.
Сеньорита Эльвира ворочается в постели, она расстроена – можно подумать, что ей не спится после чересчур роскошного ужина. Но нет, ей вспомнилось детство и позорный столб в Вильялоне – это воспоминание иногда мучает ее. Чтобы от него отделаться, сеньорита Эльвира принимается читать «Верую», пока не заснет; бывают ночи, когда это воспоминание так неотвязно, что приходится повторять «Верую» по сто пятьдесят – двести раз.
Мартин ночует у своего друга Пабло Алонсо на тахте в гардеробной. У него есть ключ от квартиры, и в уплату за гостеприимство он должен выполнять всего три условия: никогда не просить денег, никого не приводить в квартиру и уходить в полдесятого утра до одиннадцати вечера. Случай болезни не предусмотрен.
Утром, уходя из квартиры Алонсо, Мартин отправляется на почтамт или в Испанский банк – там тепло, можно писать стихи, делая вид, будто заполняешь телеграфные бланки или приходо-расходные квитанции.
Когда Алонсо дает Мартину пиджак поприличней – а он перестает их носить почти новыми, – Мартин Марко осмеливается сунуться в холл ресторана «Палас» в послеобеденные часы. Не то чтобы его привлекала роскошь, отнюдь, просто он стремится изучать разные сферы общества.
«Как-никак жизненный опыт», – думает