Следующий мост был сделан из птичьих костей, мастерски подобранных по размеру и связанных тонкими нитями. Тут и там поблескивали бусинки, раковины или гладко отполированные камешки. Наверное, прежде они были браслетами или ожерельями, а потом их вплели в подвесной мост. Когда я сделал первый шаг, крошечные косточки издали тихий мелодичный звон. Несмотря на их хрупкость, они не трещали и не ломались у меня под ногами, да и сам мост не раскачивался и не прогибался подо мной. Однако меня заставил остановиться усилившийся ветер, который принялся дергать меня за одежду и нашептывать свои тайны.
Откуда-то издалека он принес необычную музыку, и я остановился, чтобы ее послушать. Я узнал голоса флейт и звон костяных кастаньет и сразу понял, что это музыка кидона. Она показалась мне совершенно чуждой, но при этом завораживала. Я взглянул на мост у себя под ногами и вдруг сообразил, что птичьи кости являются частью музыкального инструмента. Одновременно с музыкой звучали слова, они показались мне знакомыми, и я замер, пытаясь их разобрать. Думаю, если бы я был настоящим жителем равнин, мне не удалось бы так легко справиться с чарами. Но будучи гернийцем, я без особого труда стряхнул с себя наваждение и снова двинулся вперед. Вскоре я уже добрался до очередного каменного столба.
Здесь оказалось достаточно места для отдыха, я даже мог бы вытянуться в полный рост и уснуть, не опасаясь свалиться в пропасть. То, что мне очень захотелось это сделать, остановило меня, заставив одуматься. Только теперь я понял, что эти мосты не для меня. Девара сделал все, что было в его силах, чтобы научить меня мыслить и чувствовать как кидона, но я, дитя иной культуры, не смог по-настоящему превратиться в воина его племени. Я прошел по мостам, абсолютно не понимая истинной сути происходящего, и подозревал, что каждая переправа имела свой тайный смысл, скрытый от меня. По необъяснимой причине я ощутил жгучий стыд и почувствовал себя слабым и ущербным, словно неуч, который не в силах оценить красоту великолепного стихотворения. Ведь я не мог даже до конца уяснить, в чем в действительности заключаются испытания, выпавшие на мою долю, а следовательно, они не являлись для меня полноценными испытаниями. Охваченный смирением и не оглядываясь больше на Девара, я подошел к началу нового моста.
Он был изо льда, но не из толстых глыб, какие приходится в середине зимы выпиливать на поверхности реки, чтобы добраться до воды, а из хрупких пластин, что причудливыми узорами украшают оконные стекла. Он казался совсем тонким, и я видел сквозь него синие глубины жуткой пропасти. Я прошел всего несколько шагов, когда меня едва не сковал дикий холод. Я прислушался, пытаясь уловить