Приходится, как тут сказать лучше, нести свой крест по дороге судьбы и делать вид, что ничего не замечаешь.
Писатель часто умирает в своих фантазиях.
Затем, заново рождается.
И продолжает это делать на протяжении всего дня.
А дни его скатываются в недели, месяцы и годы.
Он регулярно занимается сексом с любимой женой.
Постоянно признаётся ей в любви.
Опять же в своих фантазиях.
Исключительно на словах.
Когда как на деле у него и жены-то нет – он тупо занимается любовью с самим собой.
И продолжает этим заниматься, поскольку не вправе делать выбор за другого человека.
Он вправе любить, но не вправе прикасаться к любимому человеку, пока на это не даст разрешение, или согласие, или что там ещё другой любимый человек.
Тогда, по всей логике событий, он сможет быть счастлив и терпелив.
А тот другой, наверное, наоборот.
А он никогда не даст своего согласия.
Просто потому, что уязвлённое самолюбие гораздо важнее человеческих чувств и намерений.
Ему ж, наверное, мама не объяснила, как другую девочку найти.
А папа не дал на это своего согласия.
Поэтому, писатель – существо, обречённое на одиночество и вечные скитания.
Конечно, ему многому предстоит научиться, чтобы понять, как строятся семейные отношения. С чего они начинаются (не с простого ли блядства?) и, чем заканчиваются (не простой ли изменой?).
То, что мы пытаемся описать в своих романах, читая Дон Кихот или Фауст, это всего лишь идеал, рисующий некую заманчивую перспективу, которая непостижима, даже самому автору.
Писатель не боится ошибаться. Однако, он очень боится повторять ошибки. И каждый раз замечая, что он повторяет одну и ту же ошибку, он отчётливо понимает, что попал в порочный круг ада.
Бывает, что любое метание выбраться из такого круга ни к чему не приводят.
Терпит, любит, страдает.
Писатель – существо беспомощное.
Гедонистические прелюдии современной действительности
Показать женскую грудь в начале фильма – всё равно, что купить внимание зрителя на весь оставшийся сеанс.
Раньше фильмы для взрослых показывали в кинотеатрах. С премьерами, с билетами, с большим потоком посетителей. Там показывали почти тоже самое, что и в современных фильмах, только это, представляете, происходило в зале, где много народу.
В Америке их показывали едва ли не с тридцатых, а то и с двадцатых годов прошлого века.
Ну, а в России, понятно, после развала Советского Союза.
Вот, только не надо думать, что в советское время их вообще не смотрели. Просто в кинотеатре их смотреть было совсем неинтересно. У каждого, мы помним, были спрятаны журналы и видеокассеты на магнитной плёнке в шкафу с постельным бельём. С гнусавым переводом и чудовищным качеством изображения.
Понятно, что сейчас общество стало более воспитанным,