а уважение уж после. Когда заболел, положили его в больницу, а там строго, какая пьянка, лечиться надо. Вышел он из запойного угара, отъелся на больничных харчах, похорошел, огляделся. А парень-то он видный был, до войны многие девки по нём сохли, да сломала его война, пьянка сгубила. И тут приглянулась ему медсестричка Сонечка. Ну, шуры-муры, слово за слово. И он ей по сердцу, вроде как, пришёлся, да только побаивалась. Про его запои весь город знал. Он ей, мол, выходи за меня замуж, а она ни в какую. Бросишь, говорит, пить, тогда посмотрим. Никто не верил, что пить перестанет. Даже мать на него рукой махнула. А ведь бросил! Видно, шибко полюбил, а любовь, ребятки, штука сильная. Долго Сонька его испытывала, не сдавалась. А ухлёстывал за ней тогда один инженеришка из приезжих. Был у них с Санькой как-то серьёзный разговор, чуть до драки дело не дошло, разняли. А потом он этого инженерика из реки во время ледохода вытащил, спас. Поначалу думали, что он его в реку-то сбросил. Ну, вроде как, для острастки. Ан нет, тот признался, что сам свалился с берега в подпитии. Благодарил Сашку. И после этого как-то потихоньку отступился от Сони. Ну, поженились они. И как подменили мужика. Зарабатывать стал, на машиниста паровоза выучился, потом и на тепловоз переучился. Четверых детей на ноги поставили. Душа в душу жили, до самой смерти, как в сказке. Софью-то он всего на год и пережил. Шибко убивался, думали, с горя запьёт. Нет! А сердце тоски не вынесло.
– Да-а, – протянул я, – история. Ну, а сам-то Сашка-водолаз в Подзык ходил париться?
– А как же! Знатный был парильщик! Мало кто его пересиживал. Только пива не любил. Ладно. Засиделся я, пойду.
– С лёгким паром, дядь Сень!
Журава
(отрывок из романа «Ошибка Архагора»)
В покоях царицы Журавы раздался первый крик новорожденного младенца.
– Ну, слава богу, разродилась моя Журавушка! – вполголоса самому себе произнёс царь Всеволод. Вот уже шесть часов он не находил себе места, метался как зверь в клетке в широкой прихожей перед покоями царицы. Зрелый муж вёл себя как юноша. Вспыхивал от нетерпения и пытался прорваться в покои царицы. Но нянькам и бабкам удавалось неимоверными усилиями останавливать его натиск. Нервничал, переживал, бросил все государственные дела и кинулся сюда, как только ему доложили, что царица никак не может разрешиться от бремени. Сначала всё кричала да стонала, а теперь и вовсе обессилела. Не слышно её голоса. Говорила ей старуха-ведунья Варвара: «Давай, пока не поздно, избавлю тебя от бремени. Намучаешься!». Но не захотела царица слушать ведунью. «Родила ведь трёх сыновей-богатырей, что уж четвёртого ребёнка не родить, а девоньку, так тем более рожу!» – ответила ей Журава.
И вот свершилось.
– Ну, что? Как она? – только и смог произнести царь, ухватив за ворот рубахи выглянувшую из дверей няньку Молодилу.
– Успокойся Государь, всё, слава богу, разрешилось. Дочка у тебя! Да отпусти рубаху-то, порвёшь ведь. Эка
