– Вслух давайте, вслух! – потребовал Вахрамей. – Трос крученый! Нам тоже интересно.
«В четыре года Боря полюбил трамваи.
Трамвайные пути лежали в стороне от его дома. К ним вела длинная улица, почти всегда покрытая лужами. Впоследствии, когда Боря вырос и начал бегать трусцой, он проникся симпатией к этой улице, потому что, перепрыгивая одни лужи и огибая другие, надолго укрепил свое здоровье. Но пока Боря не бегал трусцой, а просто водил бабушку гулять на трамвайную остановку, он жаловался, что кто-то держит тротуар за дальний конец и вытягивает, как резинку, так вытягивает, что получаются дырки – лужи.
Вообще-то по улице ходил автобус, но Боря от него нарочно отворачивался. «Что такое ехать к трамваю на автобусе? Это все равно, что есть на праздник кашу!» – думал Боря, стараясь не смотреть, как автобус непразднично катится вдоль обочины. И он замерял глубину луж своими резиновыми сапогами, прокладывал тропы на газонах, пробираясь к остановке пешком.
Там, на остановке, будущие пассажиры стояли неподвижно, как на картине. Они стояли, держа равнение влево. И лицами, словно стрелками компасов, указывали – нет, не на Северный полюс, а на поворот улицы, откуда выезжал вагон. Даже обмениваясь фразами, ожидающие почти не поворачивали друг к другу головы. Казалось, что в это время неслышно, про себя, они призывали трамвай, подтягивали его поближе силою своего ожидания. И подобно тому, как подрагивает стрелка компаса, положенного на ладонь, дрожал над ними воздух от их большого внутреннего напряжения.
Боря еще издали присматривался к этой картине, выбирал себе местечко, с которого удобнее глядеть на поворот.
Когда появлялся трамвай, гоня перед собою глухой гул, картина оживала. Лица-стрелки меняли направление, обращались к середине проезжей части, к месту, где ненадолго замирал вагон. Толпа придвигалась ближе к рельсам, подступала к трамвайному боку, а из окошка, сверху вниз, на нее смотрел водитель, всем своим видом как бы говоря: «Ну что, заждались?»
Пожалуй, другие виды транспорта не удостаивались таких торжественных встреч.
Потом, в школьные и студенческие годы, Боря часто приезжал в краеведческий музей, обходил его, зал за залом, надеясь найти полотно под названием «Ожидание трамвая». Пожилые смотрительницы узнавали его издали и краснели от смущения, а экскурсоводы при виде его сбивались и забывали слова. Потому что, как ни странно, ничего подобного не было даже в запасниках. И все-таки картина висела у Бори перед глазами, как настоящая, и он подробно описывал ее посетителям, отвлекшимся от экскурсий. В такой нервной обстановке в музее стала сыпаться с потолка штукатурка, и его пришлось закрыть на ремонт.
В годы Бориного детства ходили трамваи с двумя дверями: задняя служила входом, а передняя – выходом. Крыши вагонов были покатыми, так что спереди, над кабиной водителя, получался