Пока жила в Пределе, недостатка в «плесканиях в воде» не испытывала, но сейчас… Не мылась уже два дня. И только что извозилась в грязи. Глянула на Бурана, и руки начали нервно подергиваться. Это все он, все он…Это из-за него я стала еще грязнее, чем была! Не прощу!
Похоже, Буран почувствовал что-то недоброе, тараканами расползающееся вокруг меня. Он отвлекся от аборигенов и оглянулся.
Позднее он рассказал, что в этот момент я совсем не напоминала принцессу Предела: правый глаз, густо облепленный по периметру грязью полужидкой консистенции, дергался в нервном тике, губы кривились мстительной усмешкой, руки тряслись, как у алкоголика со стажем, и тянулись к его горлу, хищно согнув пальцы, как когти птицы Рух.
Буран знал меня не первый день. И был прекрасно осведомлен о моих приступах гнева, порой, по его мнению, совершенно необоснованных. Поэтому не стал пытаться выяснять причину резкого озверения, а просто шмыгнул за спину самому толстому толстяку.
Но и я не лыком шита! Издав боевой клич голодного зомби, ринулась за ним. Разумеется, я не сумасшедшая! Возможно, слегка эксцентричная личность, но уж точно не псих.
Хотя в тот момент мало что осознавала. Но на секунду представила себя с зеленоватой кожей, тупым взглядом голодных глаз, заторможено повторяющую: «Мозги! Мозги!..»
И это показалось мне неожиданно забавным. Так что я довольно быстро пришла в себя, загнала тараканов в коробочку, если выражаться образно, и подумала, что Буран-то не виноват. Он же жизнь мою спасал, пока я переживала по поводу того, что прекрасные ангелочки подло нагадили в душу.
– Бурашенька! – чуть не плача, заголосила я и, подождав, когда он осторожно приблизится, уткнулась лицом в плечо, постаравшись тут же незаметно вытереть о жесткую шерсть грязь. Тот сделал вид, что не заметил. – Бурашенька, я грязная!
Буран кивнул, осторожно высвободился из страстных объятий и подошел к толстякам. И стал ворчать на своем волчьем. Дикари внимательно выслушали, покивали головами и ответили на дикарском. Буран кивнул и вернулся ко мне.
– Буран, объясни мне одну вещь…
Волк сел и с самым внимательным видом уставился на меня.
– Буран, вы говорите на разных языках, так как понимаете друг друга?
– Хмрпхр, – спокойно ответил он, как будто это все объясняло.
Я обреченно махнула рукой. Какая разница! Лишь бы выяснил все необходимое.
– Так здесь можно где-нибудь искупаться? – особенно не надеясь на положительный ответ, спросила я.
Буран нежно улыбнулся, обнажив устрашающие зубищи, и кивнул.
Я радостно вскочила, готовая идти за любимыми дикарями хоть на край света, если там ждет хотя бы относительно чистая лужица. Вот до чего довели.
Но, к моему удивлению, толстяки быстро-быстро семенили обратно в деревню. «У них там, что ли, относительно чистая лужа? – подумала я. – Ну почему бы и нет? Моются же они хоть иногда!» Я поспешила было за ними, но Буран дернул меня