Лучшее… им. almerto

откуда взявшейся силой. Как же это больно! Темнота родная пришла откуда- то сбоку, словно и стояла рядом в ожидании. В той темноте я была самой собой, той израненной душой. Помню как- то в каком- то русском фильме бабы в деревне рыдали над покойником. Вой там стоял такой что святых выноси. Я еще тогда не серьезно к этому относилась. А сейчас вот так же выла в темноте навзрыд подняв голову кверху. И даже если бы кто- то рыдал еще, мне было бы легче. Да, наверное, потому и в деревнях был этот общий плач. Для того чтобы перенести горе совместно. Чтобы не умереть от горя. В той сплоченности в фильме видна была нужность погибшего, приобщенность к своему родному. А у меня в этом мире никого нет. Я никому не нужна. Так зачем мне быть живой? Вдруг все тело затряслось. Меня словно с силой вырвали из темноты и властный голос приказал

      –Ты не умрешь! Ты сильная! – я шипела, хватая воздух ртом, но ничего не могла сказать. А так хотелось огрызнутся в ответ. Пусть другой или другим приказывает. А я сама решу, что мне делать со своей жизнью. Даже мне самой эта жизнь не нужна. Внутренний голос, хихикнув спросил: «А сама то ты жила когда- то? Чтобы целью какой- то задаться. Чтобы ради чего- то. Не ради блага себе. А ради окружающих? Так и живешь как придется». Конечно, мой внутренний голос знал мои слабости и мои страхи. Что уж тут спорить? На какой- то миг задумалась и снова внутренний голос спросил: «Ты когда ни будь любила? Ты ведь даже своего отца не любила. Никого не любила, только себя любила. Вкусного побольше поесть. На машине покататься. И только. Ты хоть на каком- то инструменте умеешь играть? А танцевать? Книги про любовь или выпивка в одиночку? А может ты реально здесь себя превзойдешь?» продолжал увещевать голос. Тут же спросила свой голос «А оно мне надо?» голос вновь захихикал «Ах ну да, все как обычно, упиваешься вновь своей болью. Но кто ты сейчас и кто ты была там? Одно и то же. Ты никуда не стремишься. Да горе какое. Изнасиловали. Больно, страшно, унизительно. Но ведь так подумать, то трогали не твою душу. А тело. Оно заживет. А ты заблистаешь тем, что не дала себе очернить тебя.» Он говорил и говорил, что еще мне, и я была согласна частично. Но так не хотелось все начинать сначала.

      Горло болело, все тело болело словно я пережила долгую изнуряющую болезнь. Что- то вертелось на языке, что то, что определило бы то состояние которое было со мной когда я разговаривала со своим внутренним голосом. Хмыкаю про себя, не думала, что у моего внутреннего голоса есть такие доводы и что они вообще есть. Где он раньше был в моем мире? Тяжело вздохнув, смотрю на знахарку оборотней, самого сильного целителя. Она, устало вздохнув садится у стола и тарабаня по столу пальцами замирает, глядя куда- то в окно. Комната, в которой меня поселили, был один плюс, она делилась зонами. Там диванчик с низким столиком. И вот кровать за занавеской с таким же столиком, но повыше. А еще шикарное окно почти до пола. Головой не помотаешь, шея перебинтована. За мной присматривают три сиделки. В руки ничего не дают. Только водят в туалет и под их присмотром приходится облегчаться. А