С этой девушкой я знаком немного. Вернее, я был знаком с ее подругой, и они пришли однажды вместе в нашу компанию. В тот вечер все разбрелись парами по комнатам, а она сидела одна в гостиной, и ее стеклянный глаз удивлялся.
Теперь я иногда вижу ее сидящей на скамейке около магазина.
Худенькая, с короткими прямыми волосами, в веселом ситчике, сидит она рядом с женщиной в коричневом мужском пальто.
Девушка встала за мной, и я поздоровался с нею.
Девочка за прилавком странно на меня посмотрела.
Бабы в очереди зашикали:
– И не стыдно!.. Прямо в очереди!..
– Что вы?.. Что вы! – отмахнулась девушка в веселом ситчике. – Это просто знакомый.
– Пачку сигарет! – крикнул я на девочку за прилавком.
– Когда я вижу юности приметы,
Тогда невольно становлюсь поэтом, – сказал человечек с портфелем.
– При этом, при этом! – рассердился я.
И выскочил из магазина. С удовольствием вдохнул воздух и закурил.
Подошла толстая дворничиха. Поставила около скамейки метлу, бросила совок. Села рядом с женщиной в коричневом мужском пальто.
– Что это ты, Машка, грустная такая? – засмеялась она. – Вон, смотри, молодой человек, – кивнула она на меня.
Женщина сидела, положив локти на колени, а голову на ладони, смотрела вперед, и ничего не попадало в ее взгляд.
– Что ж ты молчишь! – толкнула ее дворничиха.
Женщина деревянно покачнулась и завалилась набок, нелепо задрав стоптанные башмаки.
– А-а-а-а! – закричала дворничиха. – Машка! Машка! Дядя Миша! Дядя Миша!
Из сапожной будки вылез дядя Миша, квартальный милиционер, степенный и усатый. За ним вылез ассириец, усатый и степенный.
Из магазина высыпали бабы.
– Жалость-то какая… – сказал кто-то из них.
– Тетя Маша! Тетя Маша! – закричала девушка в веселом ситчике.
– Уснуть… И видеть сны, – сказал человечек с портфелем.
Да-а… – сказал дядя Миша и стал звонить по телефону.
Сентябрь, 1959
Голубая кровь
Интересный дядя! – подумал я. – Керенский-Врангель-Коненков…»
Интересный дядя стоял в подворотне.
Седые усы серебряными ложками изгибались по щекам. Трость. Корректное пальто. Выдержанное, достойное лицо.
«Джентльмен. Аристократ. Комильфо».
Я смотрел на него вежливо и с интересом, стараясь, чтоб не вышло нагло. И в это время входил в подворотню.
Он тоже смотрел на меня.
«Чувствует породу… – думал я. Теперь ее мало. Приятно увидеть ее в молодом. Так настоящая женщина чувствует настоящую женщину».
Я разделился, забежал на место дяди и посмотрел на себя, входящего в подворотню…
«Так себе. Ничего. Просто прелесть!»
Дядя сделал сдержанные полшага в мою сторону. Два пальца сжали поля шляпы. Легкий поклон.
– Извините, пожалуйста… – говорит он поставленным голосом.
– Нет,