И улыбался. Кларенс видел угол тонких бледных губ широкого рта.
А потом, едва майор подумал о его улыбке, мотоциклист повернулся к нему.
Точно в его сторону.
Большие холодные глаза, зеленовато-коричневые, как мутное плохое стекло, нашли Кларенса, словно в них были встроены тепловизоры. Улыбка, подумал майор, вставая и держа мотоциклиста на прицеле. Господи Боже, какая у него отвратительная улыбка! Так бы улыбался Грех, если бы обрел плоть.
– Привет, – мотоциклист говорил по-английски с произношением все того же Среднего Запада. От грузина, кстати, в нем ничего не было. И на русского он тоже не походил.
«Не обманывай себя, – подумал майор, продолжая целиться. – Том прав. И ты это видишь».
– Уходи, – сказал Кларенс. – Уезжай. Мы тебя не трогаем.
Это звучало жалко и даже нелепо – стоя с автоматом в руках, держа на прицеле того, у кого нет в руках оружия… И в то же время Кларенс понимал, что это скорее жалко, чем нелепо.
Улыбка стала еще шире.
– Не хочешь прочесть экзорцизм, майор Фил Кларенс? – осведомился мотоциклист и торжественно осенил себя крестом. Сперва католическим, потом православным. И расхохотался. Так, что майор почувствовал, как останавливается сердце. В глазах помутилось, он опустил автомат и пошатнулся. В гудящей кровавым приливом в висках серой кружащейся пелене слова мотоциклиста раздавались как гром, хотя Кларенс понимал краешком мозга, что тот не кричит, а просто говорит, даже не очень громко. – Я не уйду, глупец. И меня не изгнать – ничем не изгнать, никому не изгнать. Но вас я не трону, и сейчас я отсюда уеду. Вы мне не более интересны, чем блохи в горящем доме, – что мне, гоняться за вами и давить поодиночке? А вот полюбоваться на пожар я очень даже не прочь… – И вдруг резко выкрикнул, и от этого крика словно бы дрожь пошла по воздуху и почве, вибрирующе передаваясь в тело майора: – Здравствуй, Земля!!!
Майор почувствовал, что ноги его больше не держат. И повалился ничком, гаснущим сознанием отметив: мотоцикл взревел как-то насмешливо, и этот ревущий рокот растаял вдали…
«Она слишком много плачет за эти сутки», – подумал Кларенс, пытаясь сесть. Что-то не давало, и он не сразу понял, что, пока плачущая Джессика поливает его лицо водой из фляжки, Том удерживает его за плечи, бормоча:
– Пап, пап, полежи еще немного, полежи…
– Вы меня сюда принесли? – Майор понял, что лежит на куртке. Твердо отстранил руки Томми, улыбнулся дочери и все-таки сел. Прислушался к себе – нет, все нормально. – Я потерял сознание… нервы, наверное. Да, нервы.
– Кто это был? На мотоцикле? – Том заглянул в глаза отцу – требовательно, пристально.
– Я не знаю, – покачал головой Кларенс. – Уехал, и хорошо. Ты прав – неприятный человек какой-то. Наверное, бандит.
Томми несколько секунд