Нил мягко толкнул Кадета, чтобы тот все-таки лег, потом взял обеими руками монструма и положил ему на грудь: хоть что-то холодненькое и теневое. Кадет смотрел на него неподвижным больным взглядом, в котором читалось: «Мне конец».
– Тихо, тихо, чего сразу такая паника? – зашептал Нил, придавливая монструма к его груди. Тот удобно растекался под рукой, как будто давишь на бестелесную пуховую подушку. – Лежи, я все решу.
– Заботиться обо всех живых созданиях – это похвально, ты истинный сын земли, – поддакнули цветы.
У Кадета начали закатываться глаза. Ближайший цветок сочувственно похлопал его листком по затянутой маской щеке.
– А вы не могли бы немного… ну… Не так ярко светить? – спросил Нил. Его начал разбирать глупейший нервный смех. Не так он представлял свое триумфальное возвращение домой. – Ему плохо.
Цветы кивнули, и теплое золотое марево в воздухе погасло, как не бывало.
– Мы просто хотели произвести впечатление. Не хотели навредить. Извини, Ястреб, – прошуршали они, и Нил благодарно кивнул.
Пес потыкал Кадета носом в лицо, и тот открыл мутные глаза.
– Для справки: мы не бесхребетные, просто очень добрые, – сказал ему Нил, решив, что это подходящий момент для внушения. А еще так приятно было говорить «мы». – Если бы мы хотели, от вас остались бы рожки, ножки и куча перьев.
– Такие кровожадные действия – против принципов золотой магии, – шепнули цветы, но Нил решил, что разбирается в Ястребах лучше, чем те, кто десять лет провел под куполом покоя и безопасности.
– Веди себя прилично, иначе мы сделаем так еще раз, – отрезал он, нависая над Кадетом. – Я за тобой слежу. Ясно?
– Ясно, – пробормотал тот, завороженно глядя ему в глаза: похоже, опять увидел в них упрямство и боевой дух.
Нил помог ему сесть, рывком потянув за локоть. Кадет без возражений сел, и Нил почувствовал острый, яркий укол гордости оттого, что начал понимать, как все устроено в голове другого существа. Будь решительным, не прогибайся под давлением, отстаивай свою позицию – хлоп, и для Ястребов ты уже не бессмысленная тварь, а разумное создание. Он вдруг вспомнил, что сказал ему Кадет в их последнюю встречу у Изгороди: «Я никогда не чувствую от тебя страха. Остальные дрожат, если мы подходим близко, но не ты». Вот, наверное, почему Кадет так долго не сдавал его начальству: для него мужество – все равно что для Нила доброта. Признак, отличающий живое от мертвого.
Цветы глядели на них добродушно, без угрозы, и Нил с улыбкой встал на ноги.
– Привет, –