– От меня что-нибудь требуется?
– Мы обо всем позаботимся. Вам, скорее всего, даже в суд идти не придется. Поскольку много участков пострадало, жалобу подаст ассоциация. Самое большее, от вас понадобятся письменные показания. Сейчас мы с Терри едем к шерифу, выясним, что и как.
– Расскажете, если будет что-нибудь новое?
– Конечно, не сомневайтесь!
Морин поблагодарила его, попрощалась и, положив трубку, шумно перевела дух.
– Ну, слава богу!
– Что такое?
– Звонил Чак. Сказал, что разговаривал с шерифом. Оказывается, тот тип, что за мной гнался, и Барни убил, и наши цветы повыдрал. Его зовут Дик Мелдрум, не то садовник, не то водопроводчик… Он и на других участках набезобразничал – там, где дачи. Теперь его будут судить за все сразу.
– Нам нужно будет поехать, подать заявление или что?
– Нет, жалобу оформит ассоциация домовладельцев.
Барри промолчал.
– Ну ладно тебе, неужели и тут недоволен? Думаешь, вы с Рэем раскрыли какой-то невероятный заговор и теперь ассоциация заметает следы – хочет все свалить на психа-садовника? Тебе самому-то не смешно?
Барри по-прежнему молчал, а Морин, заметив его смущение, прибавила:
– На этот раз ассоциация – не злодеи. Наоборот, они оберегают нас от злодея. Пусть они не созвучны твоему вольнолюбивому духу, в данном случае они на нашей стороне.
– Не нравятся они мне, вот и все.
– Не хочешь признать, что иногда и ты можешь быть не прав?
Барни посмотрел на нее и вздохнул.
– Иногда и я могу быть не прав.
– Вот-вот.
– Изредка.
– На этот раз ты не прав, – заключила Морин.
И вдруг поняла, что действительно так думает.
Пластинка Гордона Лайтфуда закончилась. Барри продолжал печатать. Вообще-то он любил работать под музыку, но сейчас тишина не отвлекала – он втянулся, и работа пошла. Однако десять минут спустя он словно уперся в стену. Попробовал продолжить, оставляя все больше пустых промежутков, чтобы позже их заполнить, но вскоре стало ясно, что он в тупике. Барри сдался и отошел от компьютера.
Перебрав стопку пластинок, он поставил старый альбом Джони Митчелл и стал смотреть на раскинувшийся за окном пейзаж. Было что-то природное в фолк-певцах конца 60-х. А еще оттенок грусти, словно мостик, переброшенный от той давней эпохи, полной надежд, к нынешней реальности, причем сравнение получалось отнюдь не в пользу последней.
Эта музыка находила отклик в его душе.
Конечно, Джони Митчелл сейчас уже совсем не та. В последний раз он видел ее по телевизору на каком-то благотворительном концерте. Она уныло тянула песню прокуренным голосом и прервалась на середине, укоряя публику за то, что ее невнимательно слушают. Ожесточившаяся, обидчивая, она ничем не напоминала ту смешливую, искреннюю девчонку из записанного вживую альбома «Miles of Aisles». Печально, как меняются люди – и эпохи…
С музыкой