Ты спрашиваешь, едим ли мы.
На этот вопрос нельзя дать однозначный ответ. Нет никакого моно-«мы»; есть много «нас». Они чередуются и взаимозаменяются. Ты когда-нибудь разглядывала часовой механизм? Я говорю о механизме по-настоящему хороших часов – если хочешь понять, что я имею в виду, спустись в Гану тридцать третьего века нашей эры. Компания «Limited Unlimited» в Аккре производит восхитительные часы с прозрачными наномерными шестеренками, каждая – размером не больше песчинки, а зубья такие маленькие, что не видны глазу, с действиями, противодействиями и препятствиями: они преломляют свет, как калейдоскоп. И точно показывают время. Ты – одна, а нас так много: детали, наслоенные поверх других деталей, каждая со своими индивидуальными особенностями, желаниями, целями. Один человек может менять лица, меняя местоположение. Сознания запросто перемещаются между телами. Каждый может являться всем, чем он хочет. Агентство привносит в это определенный порядок. Едим ли мы?
Я – да.
Мне это не нужно. Нас выращивают в капсулах, наши базовые знания копируются из кластера в кластер, баланс питательных веществ поддерживается гелевыми ваннами, где большинство из нас и проводят всю жизнь, пока наши развоплощенные умы порхают в пустоте среди звезд. Мы живем удаленно, мы изучаем с помощью дронов – я говорю о физическом мире, но он лишь один из многих и не самый интересный по сравнению с другими. Некоторые из нас выходят из ванн и сами отправляются в путешествия, но их жизнедеятельность может поддерживаться по нескольку месяцев без дозарядки, а когда та все-таки потребуется, наготове всегда есть пустая капсула.
Все это, конечно, касается по большей части гражданских. Агентам требуются независимые режимы работы. Мы отделены от массы и передвигаемся в своих собственных телах. Так проще для всех.
Питание – довольно мерзкая штука, согласись. Я имею в виду саму концепцию. Когда ты привыкаешь к гиперпространственным станциям дозарядки, к солнечному свету и космическим лучам, когда практически все твои представления о красоте сосредоточены в сердце великой машины, трудно польститься на такую концепцию: костями, торчащими из смазанных слюной десен, измельчать выросшие в грязи объекты в кашу, которая пройдет сквозь влажную трубку, соединяющую твой рот с мешком кислоты, плещущейся под сердцем. У новобранцев после сушки всегда уходит немало времени на то, чтобы к этому привыкнуть.
Но сейчас мне нравится еда. Многим из наших нравится, хотя и не все готовы признаваться в этом публично. От еды я получаю наслаждение, которое можно испытать только от ненужных тебе вещей. Спортсменка любит бег ровно до тех пор, пока ей не приходится удирать ото льва. Секс становится приятнее, когда обособлен – уж прости – от животного отчаяния, вызванного тягой к продолжению рода