Когда она проезжала мимо низких кустов утесника, оттуда с криком, громко хлопая крыльями, вылетела птица, и лошадь, взбрыкнув передними ногами, шарахнулась в сторону. Девушку кинуло вправо, и она оказалась почти возле уха лошади, но ей удалось удержаться в седле. От сильного натяжения лопнул стременной ремень, и стремя, звякнув, упало на землю.
Я наклонился и поднял его, но ремешок порвался, и закрепить стремя было нельзя.
– Спасибо, – поблагодарила девушка. – Немножко не повезло.
Она слезла с лошади:
– Ничего не случится, если немного пройдусь.
Я взял у нее повод, собираясь вести двух лошадей, однако она забрала его обратно.
– Вы очень любезны, – сказала она, – но я вполне управлюсь с ней сама. – Дорожка в этом месте была широкой, и мы пошли рядом.
Вблизи оказалось, что на свою сестру Патрицию она совсем не похожа. Блондинка, волосы гладкие с серебристым отливом, подхвачены голубой косынкой. Светлые ресницы, серые ясные глаза, резко очерченный, улыбающийся рот. И умение держаться изящно, с достоинством. Некоторое время мы просто шли и молчали.
– Какое роскошное утро, – сказала она наконец.
– Роскошное, – согласился я. – Только очень холодное. – Англичане всегда говорят о погоде, и если в ноябре выдался ясный денек, такое событие просто нельзя обойти молчанием. А у нас сейчас дело идет к жаре, к лету…
– Вы в конюшне давно? – спросила она еще через минуту.
– Нет, всего десять дней.
– И как, нравится?
– Да, дело тут поставлено…
– Жаль, что мистер Инскип вас не слышит, – бесстрастно произнесла она.
Я взглянул на нее, но она с легкой улыбкой смотрела вперед вдоль дорожки.
Спустя сотню метров она спросила:
– А на какой лошади вы скакали? Кажется, я ее раньше не видела.
– Ее привезли только в среду… – Я рассказал ей об Искрометном все, что знал: откуда он взялся, какие у него возможности, шансы.
Она кивнула:
– Вы будете довольны, если он выиграет какие-нибудь скачки. Радостно сознавать, что твой труд не пропадает даром.
– Конечно, – согласился я. Странно слышать такие рассуждения от дочки графа.
До конюшни было уже совсем близко.
– Извините, пожалуйста, – мягко произнесла она, – но я не знаю, как вас зовут.
– Дэниел Рок, – ответил я. За последние десять дней мне приходилось отвечать на этот вопрос бог знает сколько раз, но почему-то именно ей мне захотелось представиться полным именем.
– Очень приятно. – Она помолчала («Боится меня смутить», – не без удовольствия подумал я), что-то решила и продолжала ровным, спокойным голосом:
– Лорд Октобер – мой отец. А я Элинор Таррен.
Мы подошли к воротам конюшни.