– Карвера.
– Ну да, Карвера. Он был один. В левой руке полицейский свисток, в правой – пистолет. И говорит мне: я ведь в любую минуту засвистеть могу. Контора начальника порта в пятидесяти ярдах от нас, и люк открыт настежь. Я молчу. Он говорит мне, что в грузовом отсеке «Доброго пути» стоит контейнер на мое имя и обширная документация связывает мое имя с такой вот отправкой за каждый месяц на протяжении всего последнего года. Все легально, все должным образом зарегистрировано. В глазах закона я плачу за эти отправки вот уже год, до Мельбурна и обратно, туда-сюда, туда-сюда, и, что бы я ни говорил, опровергнуть этот факт мне не удастся. «Ладно, а внутри-то чего?» – спрашиваю. Платья, говорит. Дамские моды. Целый ворох нарядов… «Платья-то зачем?» – говорю. Он ухмыляется гнусно так: «Ну право, мистер Лодербек, вы ж каждый месяц заказываете в Мельбурне модные тряпки вот уж целый год как! Вы вашу очаровательную полюбовницу Лидию Уэллс просто балуете, и все, кстати, подробно записано. Всякий раз, как сундук прибывает в Мельбурн, его тотчас везут к модистке на Берк-стрит, самой лучшей, понятное дело, и всякий раз, как сундук отправляется в обратный путь, он доверху набит самыми что ни на есть шикарными и дорогущими одежками, что только можно достать за деньги в этой части мира. Вам, мистер Лодербек, в щедрости не откажешь».
Голос Лодербека помрачнел.
– «А как так вышло, что отправки зарегистрированы на мое имя?» – спрашиваю. Он так и покатился со смеху. Говорит, да каждая крыса в Данидине знает Лидию Уэллс как облупленную и чем она зарабатывает на хлеб насущный. Ей всего-то и надо было, что сказать старине Джему Данфорту, что я не жалею для нее ни бубенчиков, ни ленточек, но нельзя ли, пожалуйста, ее имени не