Он молчит. Я молчу. Мне кажется, что все молчат. Но на самом деле в гримерке стоит гвалт. Мы все в шаге от личной катастрофы каждого.
Секунда после лобового столкновения с несущимся на встречу рамным джипом. Та секунда, когда всё о чем вы думаете – это то, что секунду назад еще можно было все исправить.
Он прерывает тишину, продолжив чавканье. Мышцы на его шее напрягаются.
Голос в коридоре продолжает брать самые высокие ноты.
Ева говорит:
– Хотела бы я такие голосовые связки как у неё.
И он отходит. Словно потерял ко мне интерес.
Все тело покалывает маленькими звездочками. Каждую мышцу. Словно все тело затекло и вот сейчас кровь начинает возвращаться.
–
Знаешь зачем он нужен здесь?
Обожаю это… Когда кто-то начинает говорить обо мне в третьем лице.
– Парень из народа тоже должен попробовать?
– Охват аудитории это называется… И самое страшное, что он нужен КОНКУРСУ.
Я и не думал что окажусь замеченным в шоу полном сверкающих, как бриллианты артистов. Я просто гнилая картофелина, случайно вымытая октябрьскими дождями из грунта, по сравнению с ними.
У меня нет шоу, у меня нет хита. У меня нет шансов.
«Мы болтаем». Я молчу и пытаюсь незаметно разглядывать содержимое моего свертка.
–
Им нужен кто-то, кто будет олицетворять их идею о том, что каждый неудачник может не учась даже в музыкальной школе вот так просто взять и прийти на КОНКУРС.
Я вытащил его. Блокнот, похожий на дневниковые записи.
Ганнибал, ухмыляясь, помогает Еве отодвинуть стул.
–
Одно хорошо: такие как он бегут столкнувшись с первыми трудностями. Есть только один талант – это терпение. И его у него нет.
Я хочу сбежать отсюда. В дневнике написано. Большими буквами. На первой странице. «До начала второго раунда ты можешь сбежать».
И там приписано в скобочках. «Правилами Конкурса это не запрещено. Просто об этом не говорят».
Он поворачивает голову ко мне. Голову, но не глаза.
–
Ты ведь сбежишь?
Но это не всё. Вокруг – запах пудры. Пряный и терпкий. Я пытаюсь скрыть движение своих глаз, скользящих по рукописным строчкам в блокноте.
Ганнибал вещает:
–
Ты мерзкое ничтожество. Все твои очки – только потому что ты – жалкий. Окситоциновый гений. Притворяться бедняжечкой, притворятся среднестатистическим для того, чтобы за тебя голосовали все низы.
То самое чувство, когда ты должен был просчитать их, но они просчитали тебя. Всё, что я успел понять из дневника… Что в нем описано… как уничтожить «Конкурс».
Нам тесно тут. И, если вы ещё не поняли: скоро мы будем драться насмерть, чтобы остаться в полном одиночестве.
Сжимая в руках пропотевшую книжицу, я могу спасти их всех. Сделать так, чтобы они выжили. Мог бы. Если бы я не был трусом, который сбежит через черный ход в ближайшие пол часа.
Они говорят. Так, чтобы я слышал:
– Надеюсь что он вылетит. Вылетит очень скоро.
– Никто