– А на какой улице они живут?
– На Партизанской, – ничего не скрывая, отвечала я.
И честно отправлялась в Ялту.
Когда осенью мы опять встречались на лекциях, поклонники, которые, кстати, проводили каникулы еще лучше, чем я, а именно в крымской Ялте, обиженно заявляли, что на Партизанской улице такие не проживают, и зачем ты нас обманула?
Даю историческую справку: в 1780 году в двадцати пяти верстах от Мариуполя мои греческие предки – переселенцы из Крыма – основали село с красивым названием Ялта в память о Крыме.
Легенда гласит, что в далекие времена по Черному морю плыли греки из Константинополя, море бушевало, отчаяние охватило людей. Но однажды утром буря стихла – и люди увидели зеленый берег и горы.
– Ялос[9]! – закричал дозорный.
То была древняя Таврида.
Спустя века потомки греков и армян, чтобы спасти свою церковь от омусульманивания, переселились: греки – в Приазовье, а армяне – за Дон. Так появилась на карте еще одна Ялта – на берегу Азовского моря. Каждое лето я приезжала туда на каникулы, и каждый вечер бабушка Нина рассказывала перед сном удивительные истории.
Бабушка окончила учительский институт и работала в ялтинской школе. По ее выражению, научила читать и писать пол-Ялты, и меня тоже. Книжки я любила, но еще больше мне нравилось устроиться на тахте в зале под одеялом вместе с мягкой бабушкой и слушать ее истории из настоящей, не книжной жизни…
Бабушка рассказывала про семью, соседей, кто чей родственник и, конечно, про Ялту. Тогда, в детстве, бабушкины истории казались таинственными и даже страшными. Бабушка любила повторять:
– Нашему дому сто лет!
Значит, сейчас этому дому минимум сто пятьдесят! Наш дом был кулацким. Несчастных кулаков куда-то выселили во время недоброй памяти коллективизации, и следующим хозяином стал человек, женатый на старшей сестре моей бабушки – Василисе. Жизнь Василисы сложилась еще печальней, чем у бывших кулаков: ее единственный ребенок умер в младенчестве, и сама она умерла в двадцать лет от тифа. Муж ее остался один, жил вдовцом, ни с кем дружбы не водил и работал в правлении колхоза. Однажды ночью, в начале 1936 года, возле дома остановился грузовик. Соседи напротив видели, что из машины вышли трое, потом залаяла собака на цепи, загорелся свет в доме. Люди пробыли там недолго. Вывели хозяина в ватнике, сапогах и с вещевым мешком. Пес выскочил из будки вслед за хозяином. Грузовик, брызнув грязью, укатил в ночь, а пес, поднявшись на задние лапы и опершись передними о калитку, завыл протяжно и страшно, как будто знал, что оттуда не возвращаются.
В доме пытались открывать всевозможные конторы, но работники там не приживались по неизвестным причинам, и на него махнули рукой. Дом долго стоял заброшенный, пока после войны его не выкупил у колхоза мой дедушка. С тех пор началась новая история дома. Дедушка был на все руки мастер, изобретатель, механик, садовод, винодел. Как-то в Ереване попробовал чудесный армянский виноград