Она лежала на диване в розовой блузке, подаренной… Катя уже не терялась в догадках по поводу авторства презента, как сразу же после откровений Никиты. Она все поняла после этого сна. Катя выиграла, и водящий подарил ей то, что она пожелала. Все по справедливости. Но почему-то ее воротило от этой справедливости и от подарка. И еще ей было страшно находиться в собственной квартире.
На улице уже стемнело. Катерина знала, что сейчас часов семь-восемь вечера, судя по звукам со двора, но ей почему-то от этого не было легче. Темнота делала свое дело. Катя прошла по комнатам и включила свет. Зашла в зал и включила телевизор. Голос ведущего успокоил, но Катя напряглась, как будто забыла о чем-то важном. Вернулась в коридор и открыла все двери. Подошла к входной, проверила все замки, для чего-то глянула в глазок и, удовлетворенно кивнув, вернулась в зал. Только когда села на диван, вспомнила, что на ней розовая блузка. Катя вскрикнула и начала сдирать ее с себя. Она вскочила и с отвращением потянула ее вверх. Блузка за что-то зацепилась и ни в какую не поддавалась. Чертова тряпка спутала руки и застряла на голове, закрывая лицо. Настала тишина, будто Катю посадили в звуконепроницаемую комнату со стенами из пробкового дерева. Катерина перестала шевелиться, застыла с поднятыми вверх руками. Она слушала. Нет, звуки совсем не пропали, они просто стали приглушенными. Вот она слышала ведущего, вот кто-то посигналил за окном, вот детский смех… Смех. Странное ощущение, но ей показалось, что смех ближе всех к ней. Этот звук прозвучал у нее за спиной.
Она обернулась, одновременно пытаясь освободиться от проклятой блузки. Слезать чертова тряпка не хотела, поэтому Катя надела ее вновь. Рядом никого не было. Звуки были прежними, а самое главное – живыми. Катя боялась пошевелиться, она пыталась уловить что-то еще, какой-нибудь шорох или… «Только не смех, ну пожалуйста», – подумала она. Но все было как прежде, несмотря на стойкое ощущение, что в квартире она не одна.
Катя сделала шаг в сторону прихожей и замерла. Звуки телевизора стали громче, как будто кто-то прибавил громкость. Играла заставка вестей. Наверное, девятичасовые.
– Вас приветствуют ночные новости на Первом…
В девять часов ночь? Она посмотрела на часы на стене. Полночь. Внутри все сжалось. Блузка как-то перекрутилась и теперь больно давила на грудь. Свет потух, внезапно оборвав все звуки. В комнате стало тихо и темно. Катя слышала собственное сердцебиение. Она даже подумала, что оно уж слишком громко бьется. Так можно не расслышать того, кто будет красться к ней. Но она услышала. Сначала это был смех. Мальчик засмеялся в кухне, через секунду он уже смеялся в углу той же комнаты, где стояла Катя в сдавливающей грудь блузке.
– Раз, два —
Это не только слова.
Три, четыре —
Меня нету в этом мире.
Пять, шесть —
У меня для вас есть весть.
Семь, восемь —
Как наступит осень,
Девять,