Толя сел напротив, посидел молча, приходя в себя. Потом протёр банку рабочей перчаткой и рассмотрел этикетку.
– Вишнёвый сок. Дата производства: июнь тысяча девятьсот шестьдесят шестого года, – прочитал он и посмотрел на Михалыча.
– Не бойся, – сказал тот, – фирма гарантирует.
Призрак откинул голову и вдруг раскатисто, сатанински захохотал.
– Извини, не удержался, – подмигнул он Толе и расстегнул верхнюю пуговицу телогрейки.
Указал на банку:
– Примешь немного на ночь. Не переборщи: граммов сто, сто пятьдесят будет достаточно, как для первого раза. И сразу на боковую, сон смотреть.
Когда Толя уходил домой и рассыпался на прощанье в благодарностях, Михалыч как-то странно помялся и сказал:
– Знаешь, попросить кой-чего хочу. Мне-то больше некого, один ты у меня среди осязаемых на ощупь людишек надёжный кент.
Вот тут Толя напрягся. Ага, значит всё не просто так. Что попросит потустороннее существо?
Михалыч, наверное, догадался, о чём тот думает.
– Да не боись, – ухмыльнулся, – душу закладывать не попрошу. Мы тут не уполномочены… Да и с такой душой, как у тебя, сам видишь – одна морока.
Михалыч приблизил к Толе лицо и, немного смущаясь, сказал, что именно ему нужно.
– Это… не обязательно ночью? – спросил Толя.
– Что? – не понял призрак. – Тю, да нет, конечно. Когда тебе будет удобно.
Поздно вечером позвонил Семён Чайка.
– Ты знаешь, – сказал он, – статистика по комбинату действительно паршивая. Я, честно говоря, такого ещё не видел. Так что если родственника зовут инженером по технике безопасности, – он хмыкнул, – пусть десять раз подумает.
О том, что вскоре после этого разговора Семён Чайка погиб, Толя узнал лишь через пару месяцев. Кто-то во дворе отделения не поставил на ручник УАЗ, тот покатился, успел набрать скорость и врезался в стену, где Семён ковырялся в багажнике своей «Нивы». «Скорая» прилетела через пять минут, но без толку, даже до больницы не успели довезти.
Перед сном Толя тайком, чтобы не увидела Алёна, достал из куртки пластиковую бутылку, куда на работе налил сока, зашёл на кухню и, отдавая дань идиотизму происходящего, быстро выпил. Запах напиток имел специфический, это Толя отметил ещё на комбинате, когда открыл банку. На вкус отдавало горечью и плесенью, но оказалось не так безобразно, как Толя себе предполагал.
Очутившись во сне и пережив весь сюжет заново, Толя с удивлением обнаружил то, чего не замечал раньше. Когда он заходил на комбинат, там оказалось два входа, две одинаковые проходные. Два сторожа Гадюкина вяло переругивались через металлический поручень. Теперь казалось, что два входа имелись и во всех предыдущих