Сощурившись, Джерри попробовал сосчитать бутылки, но сбился и начал снова.
– Тринадц-цть! – сказал он наконец. – П’красно! И каж-ж’я что унция виски. Даж’ не заметил, как напилс-ся.
Девушка кивнула, будто соглашаясь.
– А вот и нет! – Джерри отчаянно мотнул головой. – Я где-т’ слышал, чт’ есть три стадии оп’нения: драчливая, ворчливая и сонливая. А мне хорошо! Впроч’м, это ж идеальное пиво, так чт’ ничего удивит’ного.
Девушка весело закачалась.
– Я счас-с’в! – сказал Джерри победным голосом. – К чему забот’с-ся о будущ’м? – Он попытался щелкнуть пальцами; вышло только с третьего раза. – Пус-сь будущее само о себе забот’с-ся.
Он подлил немного пива в бокал с красоткой.
– Поч’му? – спросил он с негодованием. – Ну вот поч’му ’с-се против, чтоб’ у них в пиве кто-т’ плавал? Ты ж’ лучш-ший собутыльник! Красивая, ’с-се понимаешь – и молчишь. Что вам ещ-ще нужно от де’ушки? Что вам ещ-ще нужно от пива, а?
Джерри поднес бокал к губам и залпом осушил половину.
– Хочу сказать вам, господа: чтоб выпить, повод есть всегда… – пробормотал он, покачиваясь в такт, и вдруг замолчал.
В дверях стоял человек.
– …Сварилось пиво; выходной; в гостях; поссорился с женой… и – наконец – любой другой, – завершил стихотворение вошедший. – Да простит мне доктор Олдрич[3] этот вольный пересказ.
– Дион! – воскликнул Джерри.
Ростом старший пивовар был немного ниже среднего, имел непримечательные каштановые волосы и непримечательную внешность. Костюм его, напротив, кричал оригинальностью.
Галстук – лиловый, рубашка – желтая, пиджак – ярко-синий, брюки – травянистые, носки – алые, ботинки – белые, как шкура козленка. Просто ходячая призма. Но даже этот разноцветный наряд блек по сравнению с лицом Диона. На нем отражалось счастливое презрение ко всему, что люди почитали святым, и священный восторг перед тем, что делало людей счастливыми. Под воздействием этой ауры хотелось веселиться, петь, танцевать, любить и предаваться вещам хоть и неблагоразумным, но таким приятным.
Кружит голову не хуже пива, – подумал Джерри. При этом в присутствии Диона он как будто слегка протрезвел.
Возраста пивовар был неопределенного. Иногда – как, например, сегодня – он выглядел юнее, чем самое молодое пиво, которое сливают дображивать в лагерный танк. А иногда казалось, что он на много-много веков старше пивоварни.
– Вижу, решил пригубить свеженького, – сказал Дион, и в его голосе бурлили энергия и жизнь. Затем он бросил взгляд на пену в бокале. – Нимфы и сатиры! Что это?!
– Эт’ моя погибель, – мрачно, словно кривое отражение, промолвил Джерри.
– Бывает, что погибель ведет к новой, лучшей жизни. Многие девушки убеждались в этом на своем опыте, – весело отозвался Дион. – Что ж, давай разбираться.
Он уселся на краешек кресла