Мать Стивена призналась мне, что, по ее мнению, первые симптомы заболевания Стивена проявились при необъяснимой болезни в тринадцать лет. Она также полагала, что мне необходимо знать все нелицеприятные подробности развития заболевания Стивена, которые проявятся по мере ухудшения его состояния. Однако, если уж существующие методы лечения объявлялись несомненным шарлатанством, я не видела особого смысла в том, чтобы разрушать мой природный оптимизм чередой мрачных пророчеств без какого бы то ни было временного утешения. Я отвечала, что предпочитаю не знать деталей развития болезни, поскольку так сильно люблю Стивена, что выйду за него замуж несмотря ни на что. Я создам для него благоприятную среду, отказавшись от собственной карьеры, которая теперь казалась мне не столь необходимой в сравнении с предстоящим мне делом. В свою очередь, как я наивно полагала в двадцать один год, Стивен будет ценить меня и поддерживать в моих собственных начинаниях. Я также верила в обещание, которое он дал моему отцу в обмен на мою руку: что он не будет требовать больше, чем я в состоянии выполнить, и не станет обременять меня собой. Мы оба также пообещали отцу, что я окончу колледж.
Отец Стивена предупреждал меня о том, что жизнь Стивена будет короткой, как и период, в который он сможет выполнять свой супружеский долг. Более того, он советовал нам поспешить со свадьбой, заверив меня, что болезнь Стивена не передается по наследству.
Приготовления к свадьбе шли своим чередом, ознаменованные множественными перемещениями из Сент-Олбанса в Кембридж и обратно, а также типичными свадебными разногласиями: так, Стивен отказывался надевать парадный костюм для утренних приемов, хотя мои отец и брат настаивали на этом, считая, что необходимо придерживаться правил этикета. Стивен также отказался продевать гвоздику в петлицу, считая этот цветок вульгарным, хотя у меня его цвет и аромат пробуждал воспоминания об Испании. Роза оказалась компромиссным вариантом. Мой отец считал, что на любой свадьбе должны говориться памятные речи; Стивен забастовал, отказавшись произносить хоть слово. Вопрос с подружками невесты завис в воздухе и оставался нерешенным до последнего момента; в день свадьбы благодаря чьей-то находчивости их заменили юным Эдвардом в роли импровизированного пажа. К счастью, о месте свадьбы споров не возникло; единогласно было принято решение о том, что ее проведет капеллан Пол Лукас в часовне Тринити-холла.
О месте свадьбы споров не возникло; единогласно было принято решение о том, что ее проведет капеллан Пол Лукас в часовне Тринити-холла.
Церковному обряду, запланированному на 15 июля, должна была предшествовать скромная гражданская церемония днем раньше в Ширхолле[43], Кембридж, поскольку