Батальон истекал кровью, все меньше оставалось людей, способных держать в руках оружие. Борис находился все время в боевых порядках, переходя от одной траншеи к другой. В какой-то миг немцы оказались уже перед расположением третьей роты, в которую только что пришел Борис. Он понял, что промедление смерти подобно, еще минута и батальон сомнут. Тогда он привычно прижал к себе автомат и закричал:
– Рота, за мной, вперед, за Родину!
И выскочил из траншеи.
Оставшиеся бойцы поднялись вслед за командиром.
Лена бежала рядом с Борисом.
– Куда? Назад, – закричал он, – товарищ военврач, приказываю назад!
– Я выполняю свои обязанности, товарищ капитан, – ответила на ходу Лена.
Препираться с Леной в атаке не имело смысла, и Борис забыл о ней. Бойцы сошлись с противником врукопашную, гитлеровцы ее никогда не выдерживали. Вот здоровенный рыжий немец направил на него автомат. Борис присел, и очередь прошла мимо, пуля лишь слегка зацепила голову. В следующее мгновение Борис насадил немца на штык, краем глаза заметив, как сбоку целится в него из пистолета немецкий офицер. Он рванулся туда, мгновенно поняв, что не успевает. И тут вдруг перед немцем выросла Лена, приняв на себя смертоносный заряд, приготовленный для Бориса. А он стрелял, стрелял из автомата в этого офицера, пока не кончились патроны. Потом поднял с земли девушку и пошел в тыл к своим позициям, не пригибаясь и ничего не замечая вокруг.
В ожесточенной штыковой атаке немцы были отброшены. Борис сидел около Лены, смотрел в открытые неподвижные глаза и молча гладил ее по волосам.
– Товарищ капитан, – Борис поднял голову, перед ним стояла Таня. – Надо перевязать, а то у вас вся голова залита кровью.
Пока шла перевязка, Борис не отрываясь смотрел на лежащую девушку. «Как же это, я – жив, а ее уже нет. Такой теплой, ласковой, нежной… уже нет». Руки его до сих пор чувствовали гладкость ее кожи, мягкость груди.
– Она вас очень любила, товарищ капитан, – не прекращая перевязки, сказала Таня и всхлипнула. – Говорила, что не хочет жить без вас, если погибнем, то вместе. Потому и в атаку рядом пошла.
Борис сглотнул комок в горле, сжал зубы так, что затрещали желваки под кожей, наклонился и коснулся губами холодных губ Лены. Потом встал, натянул поглубже пилотку, чтобы не заметна была марлевая повязка, и направился в свой окоп.
Наступило недолгое затишье.
«Не продержимся, – думал Борис, – пока подойдет подкрепление, от батальона ничего не останется. Надо идти на прорыв».
Он собрал оставшихся в живых офицеров и обговорил план прорыва: передовая группа углубится в лес, завяжет бой с немцами, а основные силы обойдут их по флангу. Потом передовая группа