– Ты будешь продолжать все скрывать? – не унимался я. – Не ожидал, что кто-то когда-нибудь узнает правду? Ты – трус, просто сбежал от всего, от воспоминаний, от людей которые ее знали и скорбели, от жизни, в которой она всегда присутствовала! Сбежал от нее!
– Ты не знаешь о чем говоришь! – прокричал отец, резко отмахиваясь рукой. – Тебе не понять всего, ты еще слишком юн!
– Такие понятия как предательство и лживость в школе мы уже проходили, – парировал я.
– Что опять за шум? – раздался позади меня голос Лекса.
Я обернулся и картинно развел руками:
– Полюбуйся крахом пирамидной лжи нашего прекрасного папочки! Так как вся семья в сборе, не будем откладывать в долгий ящик! Разберем все здесь и сейчас!
Я отошел и дал Лексу войти в кабинет, затем закрыл за ним дверь и оперся на нее спиной. Отец, молча, продолжал стоять в той же застывшей позе, и лишь дрожащая ладонь выдавала его волнение.
– Ну и что здесь происходит? – вопросительно посмотрел Лекс, сначала на Стаса, потом на меня.
– А то, что оказывается наша мама, сгорела в этом доме! О чем, видимо, наш отец забыл упомянуть, предложив сюда вернуться. А еще он забыл нам рассказать, что мама спроектировала и построила здесь школу, при помощи средств фонда, который сама же и создала! Она также помогала восстанавливать Большие Цветочные Сады, которые находятся в двух километрах от нашего дома! – в порыве гнева перечислял я, прерываясь лишь перевести дыхание.
Я подошел к отцу чуть ближе и заглянул ему в глаза:
– Мы же двадцать раз на этой неделе проезжали мимо этих садов, и ты ни разу даже не упомянул о том, кто их создал! Почему ты вообще никогда и ничего нам не рассказывал?
Затем я отвернулся и обратился уже к братьям:
– И я уверен, что это – всего лишь вершина айсберга, которую я узнал за час, проведенный в интернете!
– Папа, это все – правда? – недоверчиво посмотрел Стас на него.
Но он продолжал молчать.
– Отец! – окликнул его обеспокоенный Лекс.
Тот поднес руку ко лбу и медленным движением провел ею по волосам. Затем он подошел к минибару и достал оттуда бутылку элитного виски, налил себе полбокала и сделал пару глотков.
– Это правда, ваша мать выросла в этом городе и отдала ему немало своих чудесных талантов и сил. Она была богата, но не страдала манией сорить деньгами. Она любила простоту, любила людей, обладала врожденным чувством справедливости, от этого и ее страсть к благотворительности. Ее идеи были так масштабны и невообразимы… но у нее была такая странная уверенность, что все получится, что все будет хорошо! Я не закрывал ее фонд, я закрыл лишь этот интернат, остальные учреждения под его патронацией действуют до сих пор. Смерть вашей мамы стала ударом для всех и для меня – самым большим ударом в жизни… Я не мог отдавать школе все то, что отдавала она, я жить здесь не мог! У меня