Томас открыл и закрыл рот, кровь громче застучала в висках. В ушах послышался далекий звон. Ее глубокие зрачки расширялись, заполняя собой весь мир. Он смутно чувствовал, что ее нежные руки ловко сняли с его головы шлем, она умело расстегивала пряжки, снимала широкие пластины доспехов, извлекая могучего, но оцепеневшего рыцаря, как устрицу из раковины.
Томас пытался стряхнуть страшную усталость, но к слабости от трудной схватки добавилась странная вялость. Мысли путались, видимо, от удара по голове, громадные умоляющие глаза заслонили весь мир. В легких хрипело, он закашлялся, выплюнул сгусток крови. В боку кололо, словно засел наконечник стрелы, – топор тролля, Томас помнил смутно сильный удар, доспехи выдержали, но пару ребер могло сломать, как соломинки…
Где-то слышались голоса, грохот переворачиваемой мебели. Донесся приближающийся топот, затрещала дверь, что висела на одной петле, прогремел зычный негодующий вопль:
– Я думал, погиб!.. А он – срам какой! – похоть свою ненасытную тешит!..
Сквозь туман мелькнуло злое лицо калики. Он был как черная скала, смотрел недоброжелательно, дышал часто. В руках держал, уперев острие в пол, двуручный меч размером с потолочную балку.
Томас шелохнулся, ощутив при сильной слабости непривычную, пугающую легкость. Нога споткнулась о гору железа. Томас с вялым изумлением узнал свои панцирь, поножи, шлем… Оказывается, он сидел на полу, положив голову на колени баронессы, а ее нежные пальцы перебирали ему волосы, гладили по голове. Огонь из камина вырывался в зал, воздух был горячий, сухой, как во время страшного самума – урагана сарацинских пустынь. В окна доносился звон оружия, яростные крики.
Над головой Томаса прозвучал ледяной голос, надменный, исполненный великого презрения:
– Изыди, раб!.. Иначе поднимется мой муж и повелитель, властелин этого замка… Тебя ждет скорая смерть!
Калика растерянно посмотрел на неподвижное тело тролля, что лежало, раскинув все четыре когтистые лапы, в огромной луже крови.
– Мне кажется, он встанет, когда свиньи полетят.
– Это прежний, – холодно сказала баронесса. – А нынешний властелин – здесь! Он страшен и беспощаден…
Калика двинул тяжелыми глыбами плечей, попятился:
– Ну, ежели дело повернулось таким концом…
Томас прохрипел, собрав остаток сил:
– Сэр калика, погоди… Кони…
Калика остановился в проеме, где дверь все еще колыхалась, скрипя, будто водили ножом по сковороде, на одной петле.
– А чо тебе?
– Помоги!.. – простонал Томас.
Калика вернулся, пощупал рыцарю лоб, озабоченно присвистнул. Томас чувствовал сильные пальцы за ушами, на затылке, в переносице кольнуло. Внезапно словно гора свалилась с плеч, а изнутри ушла теплая сырость. Зрение прояснилось, он ясно видел тревогу в глазах калики, плотно сжатые губы.
Баронесса