Робби посмотрел на часы и объявил время. Пять минут десятого. Джош опаздывал. Чарли задумалась, оценивая, на какой уровень в спектре беспокойства тянула ситуация.
– Тебе не нужно ждать тут со мной, – сказала она.
– Но я хочу, – возразил Робби.
Чарли понимала, что она должна чувствовать то же самое. Это было бы правильно – хотеть провести с ним как можно больше времени, прежде чем они расстанутся. Но для нее нормальным являлось желание избежать поспешного прощания в присутствии совершенно незнакомого человека. Для нее «правильным» казалось печальное тихое прощание без посторонних глаз. Богарт сажал Бергман в самолет в финале «Касабланки»[5]. Стрейзанд проводила рукой по волосам Редфорда в «Какими мы были»[6].
– Холодно, – сказала она. – Возвращайся к себе. Я знаю, что тебе завтра рано на занятия.
– Уверена?
Чарли кивнула.
– Со мной все будет в порядке. Клянусь.
– Позвони мне, когда доберешься домой, – попросил Робби. – Неважно, насколько поздно. И позвони мне с дороги, если найдешь таксофон. Дай мне знать, что ты в безопасности.
– Мы едем из Нью-Джерси в Огайо. Единственная опасность – умереть от скуки.
– Я не это имел в виду.
Чарли знала, потому что думала о том же, что и Робби. О том, что ни один из них не хотел озвучивать, потому что это разрушило бы их прощание.
Мэдди была убита.
Незнакомцем.
Тем, кто все еще там. Где-то. Вероятно, затаился, чтобы повторить это снова.
– Я постараюсь позвонить, – заверила Чарли. – Обещаю!
– Представь, что это один из тех фильмов, которые ты всегда заставляла меня смотреть, – сказал Робби. – Те, что с французским названием.
– Нуар? – спросила Чарли и удивленно покачала головой. Неужели после года свиданий она ничему его не научила?
– Ну да, один из них. Тебя держат в плену, и единственный способ спастись – это связаться с твоим обеспокоенным другом и сказать ему кодовую фразу.
– И какая же кодовая фраза? – с серьезным видом интересуется Чарли, подыгрывая, благодарная Робби за то, что он решил попрощаться именно так.
Не грустно.
Кинематографично.
– Ситуация приобрела неожиданный поворот.
Робби произнес это так, словно пытался подражать Богарту, но, по мнению Чарли, это больше походило на Джимми Стюарта.
– А если все будет хорошо?
– Все идет гладко, любимый.
На этот раз он действительно прозвучал как Богарт, и сердце Чарли слегка оттаяло.
– Я люблю тебя, – сказала она.
– Я знаю.
Чарли не могла сказать, являлся ли ответ Робби намеренной отсылкой к «Звездным войнам» или это была просто счастливая случайность. В любом случае сейчас это не имело особого значения,