Полученных таким образом средств не хватало для восстановления российской промышленности. Для основной модернизации и намеченного формирования и расширения эффективной крупной промышленности в этих условиях отсутствовали как финансовые средства, так и специально обученные квалифицированные силы. Не менее проблематичным было то, что у большей части населения и не в последнюю очередь у ответственных сотрудников администраций отсутствовала готовность пережить еще бо́льшие лишения. Кроме того, изначально сохраненная ориентация советского руководства на вмешательство в революционное изменение ситуации в Европе ни в коем случае не соответствовала реальному ходу событий. Ориентированная на такие ожидания политика экспорта революции поставила на карту существование СССР в зависимость от революционной ситуации в Западной Европе…
Атмосфера консервативного настроения в среде зажиточного крестьянства создавала определенную угрозу: поддержка крестьян-середняков не только неизбежно привела бы к усилению влияния кулачества, но и стала бы причиной дальнейшего обнищания сельской бедноты. Для того чтобы мрачные ожидания, что в долгосрочной перспективе это может привести к социальному конфликту и что при сохранении порочного круга недостатка промышленных товаров и отсутствия желания у крестьян поставлять зерно в страдающие от голода города без соответственной оплаты, не осуществились, требовалось принятие безотлагательных мер.
Таким образом, ответ на вопрос, как в этом процессе можно преодолеть промышленное отставание и – учитывая существующую, как и раньше, военную угрозу Советской России – уладить экономические проблемы этой огромной страны, найден не был. В 1929 году дело дошло до открытого конфликта. Сталин упрекнул Бухарина, Томского и Рыкова в том, что в противоречии с одобренной партией ориентацией они требовали снижения темпа индустриализации, роспуска совхозов и колхозов и полной свободы для частных предпринимателей.
Эту связь нельзя игнорировать, рассуждая сегодня о внутрипартийном споре между Троцким, Зиновьевым, Каменевым, Бухариным и Сталиным в 1920—30-е годы. Несовместимость их намерений отнюдь не ограничивалась разногласиями в идеологии, в поиске экономических альтернатив или в ориентации направления и темпа индустриализации и коллективизации в сельском хозяйстве. Они были связаны с конкурирующими интересами различных групп и регионов.
Сегодня при постановке такого вопроса становится очевидно,