Немного отвлекусь на культурный, так сказать, фон этих лет и напомню, что тогда слушали и пели в компаниях. Ну, скажем, в тех компаниях, где бывал я.
Наряду с останками творчества всяких бардов, КСП-шников из шестидесятых-семидесятых, а так же отдельных эстрадных нетленок и сдающих позиции ВИА, уверенно был любим Макаревич с огромным количеством нового материала. Появился Никольский и «Воскресение» с «Сюртук-музыкантом» и прочими песнями народной скорби, Владимир Кузьмин с «Мячиком» и «Прекрасным ливнем», а также обнажился мощный пласт питерского, московского, свердловского и всякого другого отечественного андеграунда, не буду уж перечислять всех этих героев. Возник буквально из ниоткуда (вернее, не то чтобы совсем ниоткуда, его творческий и жизненный путь теперь всем хорошо известен, но тогда казалось именно так) и стал необыкновенно популярен ленинградский врач-расстрига Александр Розенбаум, записавший в 1982—1983 с легендарными «Братьями Жемчужными» больше трех часов песен, которые вскоре зазвучали буквально из каждого окна каждого населенного пункта СССР. Соответственно, их, конечно, запели и охочие до самовыражения всякие доморощенные менестрели, вроде нас на различных застольях, у костров и на дачах. К слову, не одно поколение кабацких музыкантов на просторах сначала одной большой страны, потом уже нескольких, но поменьше, и даже на других континентах в течение многих лет поднимают свое благосостояние используя классические «Вальс-бостон», «Утки», «Гоп-стоп», «Заходите к нам на огонек» и ещё несколько десятков других авторства Уважаемого. То есть, мы понимаем, что не зря и не просто так спел однажды: «Спасибо, Саша Розенбаум!» один бородатый клезмер из Лос-Анджелеса.
Я познакомил ребят с Лёхой и Пашей, все сразу нашли общий язык и тут же решили вместе отправиться на слёт. Получилось успешно и весело. Потом был другой, третий, etc… Ещё ездили к Юделевичу на дачу под Вырицу, там этого парня уважали, поскольку он, кроме того, что мог кого хочешь развеселить, любил и умел при необходимости качественно дать в башню (навалять, насувать, объяснить) и у него были налажены отношения с местной гопотой и приблатнёнными дачниками. После нескольких поездок туда и посиделок у костров у меня появились поклонники среди местных людей, не знаю уж почему. Скорее всего, из-за необычности репертуара и волосатого внешнего вида. Ваня, кстати, тамошним людям как-то не показался.
Поскольку, как я уже говорил, это был период моей неистовой любви к отечественной неформальной музыке, по б́о́льшей части нашего ленинградского происхождения, а также из-за элементарного желания выпендриться и показаться сложней, чем есть на самом деле, песни, которые исполнялись мной на наших посиделках были соответствующие.