На подходе к рынку Чернисар потребовал от Игера, чтобы тот держался от него на почтительном расстоянии, а потом он и вовсе потерялся среди торговых палаток, потому Чёрное древо в одиночестве бродил среди полок с товарами, иногда оглядываясь по сторонам. Он остановился около выцветшей и прохудившейся от влажности палатки, где продавались изделия и украшения из костей болотных Ведьм, однако взор Игера накрепко приковал защитный панцирь, мастерски выполненный из множества коричневых костей и бледно-красный чешуек, что соединены между собой, не образуя ни единой бреши.
– Его можно носить поверх вашей куртки, молодой человек, – хриплый голос заставил Чёрное древо вздрогнуть, старик сидел на скрипучем табурете в углу палатки, устремив полные усталости голубые глаза сквозь Игера, – это хорошая работа. Панцирь достаточно крепкий, чтобы сдержать череп Ведьмы или одинокую стрелу, кости не гремят при ходьбе, а сочленения на локтях и плечах не сковывают движений. Толидар знает своё дело.
Игер ничего не ответил, ограничившись коротким кивком, и продолжил разглядывать необычную броню. Старик шумно вздохнул и кашлянул в кулак. Ледяной ветер окатил палатку, отчего край её бесцветной ткани задел лицо Чёрного древа.
– Открыть ворота, – оглушительный приказ разнёсся по Ведьминой клетке, – быстрее, откройте ворота!
Стражники, сидящие около костра, где в старом шлеме варилась похлёбка, вскочили на ноги и кинулись к воротам. Огнемётные установки на пятой и шестой башнях повернулись в сторону болота. Тяжёлое колесо заскрипело, звякнула натянутая цепь, и врата Ведьминой клетки медленно отворились.
В город вошёл отряд из десяти человек, вокруг которых тут же собралась толпа. Пришедшие с нетерпением расставались с тяжёлыми огнемётами, стаскивали с лысых голов толстые шлема с забралами, сбрасывали с плеч обгоревшие тела убитых ведьм, связанных размокшей верёвкой, пуская по кругу железную флягу с водой.
Игер Чёрное древо покинул палатку голубоглазого старика и подошёл поближе к образовавшейся толпе. Один из десяти пришедших бойцов так и не снял шлем. Свесив голову вниз, он опирался на плечи товарищей и что-то бессвязно мычал. Стражник по имени Улишарт, что ночью впустил Торка и Игера, присел напротив раненого и приподнял его голову. Толпа одновременно ахнула и расступилась,