И в этот раз Поль как обычно расправлялась с частью принесенного им немецкого пайка. Большую половину порции она все равно тайком протаскивала в барак, где под осуждающим взглядом Кэтрин, раздавала больным и самым недоедавшим товарищам по заключению. Ей нравилось смотреть, как радовались дети и шептали благодарности на разных языках, многие из которых были девушке не знакомы взрослые и старики. Со временем она перестала смущаться есть при своем тюремщике, а он деликатно старался не смотреть в ее сторону в это время. Даже раздобыл для нее где-то алюминиевую вилку.
– Ты не боишься, что я нападу на тебя с этим? – прямо поинтересовалась Поль.
– А ты не боишься, что я владею вещами пострашнее чтения мыслей? – вопросом на вопрос парировал он, и Поль с насмешкой подумала о том, что когда-то слышала, что подобная привычка в обществе почему-то считается привилегией евреев. Но о его происхождении и причинах попадания в нацистскую армию она предпочитала больше не спрашивать.
Слишком легко было вывести мужчину из себя, а значит, снова отправиться на изнурительную работу на заводе, вместо того, чтобы еще немного времени провести здесь, давая натруженным мышцам немного отдыха. И, поесть, конечно. Больше одного-единственного раза в день. И не бесцветное месиво с сильным запахом гнили. Для девочки, голодавшей с самого детства это было важно.
– Ты странно держишь вилку, – отметил Монстр, все-таки с любопытством поглядывая в сторону Поль, почти расправившейся с армейской тушенкой, – у тебя сломана рука?
Поль чуть не подавилась порцией, которую набила в рот.
– Я… – она растерялась, – я так научилась. В Алжире мы вообще ели руками… да и… – и попыталась пошутить, – мне и так нормально, зачем переучиваться? Не с королевскими же особами мне разделять пищу.
Рихард странно усмехнулся и вроде бы даже слегка помрачнел. Поль решила, что ему неприятно отсутствие у нее хоть каких-то манер, но ничего с этим не могла поделать. Она все-таки не планировала ему угождать.
– Для себя, – глухо сказал ее тюремщик и добавил как-то грустно, – война же скоро закончится. И нужно будет жить дальше.
– Если я доживу до этого момента, неправильное обращение со столовыми приборами – последнее, что будет меня заботить, – рассудила Поль, стараясь скрыть нахлынувшую на нее тревогу. Он сказал – скоро? Значит, пока она заперта здесь, немцы побеждают? Или думают, что побеждают? Что вообще происходит в мире, за пределами Гюрса?
Кэтрин обещала в ближайшее время наладить контакт с сопротивлением, кажется, ей даже удалось найти какого-то связного из ближайшего городка, который тоже был привлечен к работе на заводе, но пока не решался подвергнуть риску себя и свою семью. Поль была уверена, что в результате селянин сломается – Кэтти умела убеждать лучше любого гестапо, используя всю мощь своего природного обаяния.