А вот и фото моей матери – она держит отца за руку, суть Мадонна с овальным личиком, безлико-миловидная, но левый клык в улыбке выдает в ней загадочное озорство.
– Почему ты согласилась? – спрашиваю я, хотя и так знаю ответ. Мама обожает спорить, а любовь – единственный спор, который можно выиграть согласием.
– Он тогда был хулиганом, – вспоминает она, – но я знала, что еще сделаю из него католика, потому что по-настоящему плохие люди всегда рано или поздно обращаются к христианству. Святой Павел был самым страшным хулиганом в истории, но жизнь сбросила его на землю, и вот – он попал в Библию.
Я уже давно и безнадежно утратила связь с этими корнями и больше всего чувствую себя католичкой лишь в те минуты, когда думаю о том, сколько ирландцев должно было заняться сексом, прежде чем возникла бы статистическая вероятность, что на свет появлюсь я. Моя матушка была последней в этой километровой очереди – вторая из шестерых детей в семье, выросшая в соседнем районе, где на каждом углу стояло Святое Что-Нибудь, и носившая горстку четок в кармане вязаного кардигана. Если сравнивать религию со спортом, то у моей матери был врожденный талант. Ей даже задумываться не приходилось, руки, как говорится, сами делали – они крестили и складывались в молитве по неуловимому наитию, потому что именно эти движения нравились ее телу больше всего, так же как телу прыгуна через барьеры больше всего нравятся прыжки. Она сказала моему отцу «да», ликуя про себя, что наконец-то одержала победу в споре, и в восемнадцать лет мои родители уже стояли у алтаря.
Она каждое воскресенье исправно посещала церковь, что мой отец находил «чертовски забавным». Он же, в свою очередь, не собирался сидеть взаперти в маленьких душных помещениях и выполнять трюки по команде. Вместо этого он вступил в ряды военно-морского флота и погрузился в океан в самом маленьком и душном помещении, которое только можно себе представить: атомной подводной лодке «USS Flying Fish». Именно там, в жерле клаустрофобии, ядро его жизни расщепилось в ядерно-зеленом сиянии и свершилось его собственное сотворение. А произошло это во время ночного просмотра фильма «Экзорцист». В каюте было темно, вокруг папы в жутковатом свете цвета горохового супа сидела кучка матросов, перепуганных до чертиков. И именно в тот момент страх Господень влетел в моего отца, как дротик в яблочко. Он смотрел, как голова девочки вращалась, разворачивая перед ним скрытую и непознанную сторону жизни, и его собственная голова тоже пошла кругом. За время службы на той лодке матросы посмотрели «Экзорциста» еще семьдесят два раза, и с каждым новым разом мой отец все больше и больше обращался в христианство.
Поставьте себя на его место. Вы – лишь капелька крови, болтающаяся в глубинах океана, и вокруг вас сутками напролет – лишь напряженное