Протиснувшись через узенький лаз, который оставили в железном редуте ограды осторожные хозяева, Антон вышел на дорожку и огляделся. Место, где им пришлось, ночевать было приметным. С одного угла перекрестка стояла громада стилизованной часовни, сваренной из железного прута и крытой жестью. В ее глубине теплился маленький ночник, зажженный с вечера родственниками усопших.
С другой стороны, напротив железного храмика, расположился шпиль надгробия, на верху которого мерцал в звездном отражении полумесяц.
«Ладно, сориентируюсь… – лениво скользнула приблудная мысль. – Пойду направо, как говориться в народном творчестве».
Прихотливо изрезанному разнобою оград, памятников и разросшихся кладбищенских посадок на фоне уходящего вдаль, чуть светлеющего горизонта, казалось не будет ни конца ни краю. Антон прошел несколько пересечений аллей и неожиданно оказался на краю огромного уходящего в темноту пространства. Перед ним ровными рядами чернели отверстые зевы могил, окаймленных валами глинистой земли. Их наводящая своей откровенностью готовность принять свои жертвы, вызывала дрожь в сердце: «Мать честная! Сколько же их, еще живущих сегодня, завтра ляжет сюда… Черт! Это уже апокалипсис, только растянутый во времени… Не надо никаких событий, вот он, здесь прописан, и нет спасения от этого страшного рока… Хм, да и поля-то самого пару недель назад не было… Вот это масштабы!..».
Антона передернуло. Он огляделся и вдруг, к своему удивлению, заметил в нескольких десятках метров горящий костер, какое-то шевеление около него, как будто лежавшая возле фигура неспешно подбрасывала ветки в пламя.
«Что за придурок, нашел место для костра… Чего ему тут надо? Все кладбищенские по домам с вечера сидят. Даже сторожа жрут водку в своей каптерке на входе… Бомж, не иначе. Натаскал с могил поминальной жратвы и водяры и кайфует!.. Вроде, он там один. Пойду, взгляну, все время пролетит быстрее…».
В свете небольшого костерка Антон разглядел длинную, нескладную фигуру мужчины неопределенного возраста. Серая кепка, надвинутая на глаза, мешала разглядеть его лицо в деталях, но заросшие скулы и подбородок густой щетиной явно говорили о полном невнимании к своей внешности. Антон подошел и прокашлялся:
– Привет.
– Здорово, коль не шутишь.
– Погреться не пустишь? Холодновато сегодня ночью.
– А ты бы дома грелся, – усмехнулся мужчина. – Место уж больно неподходящее для прогулок. Я вижу, ты не из кладбищенских. Чего, – застрял здесь?
Усевшись, Антон вытянул ноги и подставил ладони огню.
– Да вот пришли с братом помянуть друга, наклюкались и опоздали на последний автобус.
– Видать, память по другу была знатной, что так много времени заняли поминки.
– Да, мужик он был отменный, – кивнул Антон. – Умер вот только нелепо, даже