Проскурин молча разглядывал старшего лейтенанта, что был передан в его подчинение вышестоящим командованием и не мог понять, что во внешности этого молодого человека ему не нравится, возможно излишне бледное вытянутое лицо с тонкими, как ниточки губами, возможно свободная манера держаться даже перед старшим по званию, либо это холод, исходящий от незнакомца.
– Значит так, Янис Эдгарович, – чувствуя, что пауза затянулась, недовольно пробормотал Проскурин, – направляйтесь на улицу для встречи транспорта для перевозки архива.
– Будет исполнено, товарищ майор, – Лиеманис успел нацепить шапку, козырнул, набросил на себя шинель, хотел уже покинуть комнату, доложил, – за время нахождения в здании архивного фонда я проконтролировал упаковку архивных материалов в коробки, как прибудут грузовики с транспортировочными ящиками, так сразу начнем погрузку. – Лиеманис развернулся и покинул комнату.
Проскурин подошел к окну, понаблюдал за выкорчевыванием деревьев, мешающих развороту транспорта, и заметил первый грузовик, въезжающий на закрытую территорию.
– Где начальник архива? – Потребовал ответа у женщины, замершей от его первых гневных слов, прозвучавших в комнате в адрес Лиеманиса.
– Остап Нефедович с архивариусами в подвале, – пролепетала женщина, – они упаковывают какой-то наиболее ответственный раздел архива.
С момента прибытия транспорта время сжалось, важна каждая секунда, поэтому Константин Ефимович поторопился в подвал, желая поскорее найти начальника архива. Им оказался низкорослый худой мужчина с седой жиденькой бороденкой под Калинина. Остап Нефедович сразу понял для чего в архив направлен офицер госбезопасности, заявив, что необходимо сто шестьдесят ящиков. Главный архивариус принялся разъяснять Константину Ефимовичу суть маркировки каждого ящика, возможно циркуляр по маркировке, что пропустил мимо ушей Проскурин, составляли с его слов.
– Маркировать ящики вы будете сами, – майор остановил рассуждения начальника архива. – Я сейчас распоряжусь чтобы солдаты затаскивали ящики и грузили в них коробки по указанию ваших коллег.
Проскурин выбежал во двор, подозвал к себе Пилипчука и Лиеманиса, распорядился освобождать первую, затем другую машину от пустых ящиков. Бойцы забегали, одни тащили на верх пустые ящики, другие складывали заполненные и промаркированные в кузов автомобилей. Через двадцать пять минут все девять грузовиков оказались загружены, но майора позвали вновь в подвальную часть хранилища.
– А это что за документы, – спросил спустившийся в подвал Проскурин, увидев на стеллажах, на полу папки и коробки.
У нас в архиве останется много мест хранения, не имеющих отношения к государственной тайне либо значимого веса. – Выдал Остап Нефедович. – Все ценное вашими солдатами уже погружено.
– Значит мы выезжаем! –