Особенно велика разница в определении насилия у представителей разных культур. Например, в афганской или кавказской семье жена должна беспрекословно слушаться мужа, а его требование не выходить из дома без сопровождения будет восприниматься как нормальное и законное. Но большинство женщин из европейских культур сочтут это насилием.
Насилие маскируется
В опознавании насилия много парадоксов. Так, в наиболее тяжелых ситуациях наше сознание отказывается видеть происходящее. Поэтому люди, живущие в тотальном контроле или подвергающиеся регулярным пыткам, часто менее обеспокоены ситуацией, чем те, кто ссорится из-за покраски стен или заказа еды.
Наш мозг прячет болезненную, травмирующую информацию от нас самих. Пострадавшие от предельной жестокости не успевают понять, как начинается очередной скандал. Стираются и слова, и обстоятельства, а припоминание связано с болезненными переживаниями. Как все началось? Трудно сказать. Едва насилие заканчивается, о нем не хотят думать, рассчитывая, что оно не повторится вновь. И поэтому люди, страдающие дома от истязаний, вне семьи часто выглядят так, будто у них все хорошо.
Наше сознание вытесняет негативные переживания. В результате рассказать о насилии не только стыдно и страшно, но и сложно. Нередко у пострадавшего создается ложное ощущение, что это незначительная, частная проблема. Не случайно в общественном поле долгое время видимыми были лишь отдельные случаи, где насилие уже отрицать невозможно – убитые и искалеченные женщины или дети, чьи истории попали в СМИ. В целом люди считали, что у них-то все в порядке.
Еще один парадокс насилия в том, что мы иногда не замечаем его, но замечаем его прямые последствия. Плоды насилия – депрессии, фобии, навязчивости[28], психосоматические заболевания, проблемы пищевого поведения, зависимости и суициды. Оно напрямую влияет на репродуктивную сферу и уход за детьми. Нежелание иметь детей, аборты, социальное сиротство во многих случаях обусловлены насилием, пережитым в детстве или длящимся в настоящий момент. И эти плоды выглядят намного заметнее, чем их реальные причины. Внимание семьи и общества направлено на лечение последствий. При этом насилие в семейных коммуникациях остается за кадром.
Многие последствия насилия утяжеляют и фиксируют ситуацию. Так, употребление алкоголя и наркотиков почти всегда ведет к новому насилию. И тогда их начинают считать первопричиной насилия, но часто выясняется, что здесь путаются причины и следствия. Например, по данным фонда имени Андрея Рылькова, занимающегося помощью наркозависимым[29], из 73 клиенток, употребляющих наркотики, 89 % пережили домашнее, сексуализированное и полицейское насилие. Мне кажется очень вероятным, что, если бы в предыдущем опыте не случилось травм насилия, их не пришлось бы «залечивать» наркотиками.
Влияние патриархального нарратива на семью
На