Бесшумно открылась дверь. Эшор медленно обернулся.
– Оставь нас одних и проследи, чтоб никто не тревожил. – Егор Бестужев жестом отослал сопровождавшего его морфа.
Обзорная площадка станции, выбранная в качестве места встречи, выглядела непривычно пустынной. Обычно здесь собирались тысячи существ различных цивилизаций, в основном путешественники и торговцы, следующие транзитом через системы Рубежа.
Отсюда открывался потрясающий вид на исполинские причальные приспособления Н-болга, к которым в обычные дни швартовалось множество космических кораблей, но сейчас пространство опустело, лишь на парковочных орбитах выстроились атлаки родовой эскадры Эшора, да крейсер класса «Прометей», доставивший Бестужева, медленно выходил на позицию прикрытия.
Человек и эшранг – злейшие враги, в силу давних обстоятельств ставшие соратниками, – не виделись лет десять и сейчас заново присматривались друг к другу.
Бестужев сел в приготовленное для него кресло. Эшор вцепился когтистыми лапами в перекладину, взмахнул крыльями, издав короткий приветственный клекот.
– И я рад тебя видеть, – сдержанно ответил глава могущественной корпорации.
Они оба заметно постарели, но не изменились внутренне, по своей сути.
Эшранг сейчас невольно вспомнил их первую встречу на далекой, недосягаемой в современности планете Пандора и подумал: «Говорить с Бестужевым придется напрямую, иначе утомительное опасное путешествие длиною в тысячи световых лет вполне может обернуться тщетой».
– Мы ведь разделили сферы влияния? – вопросительно проклекотал он.
– Безусловно, – согласился Бестужев, понимая – при обычных обстоятельствах Эшор воспользовался бы дальней межзвездной связью. Случилось нечто экстраординарное, раз уж он лично посетил Рубеж. Самолюбие и надменность, потребность править, ощущать превосходство над другими у эшрангов в крови. Это не черты характера отдельно взятой особи, а особенность их семантики. Для Эшора невыносимо находиться тут, среди торжества человеческих технологий. Он невольно чувствует себя уязвленным, униженным, но тщательно сдерживает раздражение и гнев.
– Я ценю твой поступок и предлагаю говорить открыто, – продолжил Бестужев. – Для любого рода политических игр у нас достаточно квалифицированных подчиненных.
По кожистым крыльям эшранга скользнуло волнообразное рефлекторно-одобрительное сокращение мышц. Шерстка на загривке улеглась и уже не топорщилась вызывающим хохолком. «Кресло» важного гостя располагалось таким образом, что Эшор хорошо видел крейсера своей эскадры. «Прометей» же, превосходящий по размерам и мощи все атлаки, вместе взятые, оставался вне поля его зрения.
Бестужев спокойно ждал развития темы. Он не заигрывал с эшрангом и не боялся его. Егор пролил немало своей и чужой крови, прежде чем пришел к пониманию: семантически правильно построенная фраза зачастую дает больше преимуществ, чем язык грубой силы.
– Мы заключили военный и экономический союз, – продолжил эшранг. – Почему же ты не известил о начале боевых действий?
– Не понимаю, о чем ты? – невозмутимо ответил Бестужев. – Последние годы прошли мирно.
– Клянусь Эшром, мне неприятно уличать тебя во лжи!
– Будь осторожен с обвинениями.
– У меня есть доказательства!
– Я готов их рассмотреть.
Эшранг сложил крылья, плотно прижал их к телу. Кожистые перепонки обвисли складками, легкие полые кости образовали подобие рук, пальцы пришли в движение: Эшор коснулся имплантированного устройства, активируя сферу голографического воспроизведения.
– Источник данных расположен в изолированных секторах пространства. Передача перехвачена морфами трех независимых Н-болгов. Трансляция велась через гиперкосмос, – многозначительно добавил он.
Бестужев нахмурился. Намек более чем прозрачен. Технология внепространственной связи разработана его корпорацией.
– Устройства связи пользуются большим спросом, – уклончиво ответил он, еще не представляя, о чем пойдет речь. Сфера воспроизведения пока что оставалась пуста. – Многие независимые станции закупают наше оборудование.
– «Прометей» открыл филиалы в изолированных секторах? – язвительно спросил Эшор.
– Нет, – отрицательно качнул головой Бестужев. – Я уже говорил и повторю снова: сфера наших жизненных интересов ограничена девятью звездными системами Рубежа.
– Тогда поясни вот это! – Эшранг отдал мысленную команду на воспроизведение.
В объеме экрана промелькнули помехи, затем появилось трехмерное изображение космической станции. Ее размер превосходил любые известные на сегодняшний день рукотворные сооружения, а конструкция не имела ничего общего с Н-болгами.
Внешне она напоминала снятую спиралью кожуру апельсина – именно такая ассоциация промелькнула в рассудке Егора Бестужева.
Пока его взгляд определялся с масштабами (в этом помогли