На лице халифа промелькнула искра интереса, на секунду уголки губ приподнялись. Но выражение исчезло так быстро, что нельзя было сказать наверняка, не почудилось ли оно.
– Полагаю, так и есть, – согласился он и снова застыл, очевидно, размышляя о чем-то.
Затем начал отходить. Резкие черты лица скрыла завеса.
«Нет».
Шахразада поднялась с постели и сделала шаг к халифу. Тот обернулся.
– Я же все объяснил. Не считай, что станешь единственной, кто нарушит заведенный порядок.
– А я ответила, что не питаю иллюзий, – сквозь зубы отозвалась девушка, без колебаний подходя еще ближе, пока не оказалась на расстоянии вытянутой руки от собеседника.
– Твоя жизнь уже и без того окончена, – тихо сказал тот, впиваясь взглядом в лицо Шахразады. – Я не ожидаю чего-то… сверх того.
Вместо ответа она подняла руки и принялась расстегивать драгоценное ожерелье, по-прежнему висящее на шее.
– Не надо, – произнес халиф, перехватив ее запястье. – Оставь.
После секундного колебания он положил ладонь на затылок Шахразады.
От этого тревожно знакомого прикосновения по ее телу прокатилась волна отвращения, которую девушка постаралась подавить. Как и желание нанести удар по врагу, вложив всю боль и отчаяние.
«Не глупи. У тебя всего одна попытка, – одернула себя Шахразада. – Не стоит тратить ее понапрасну».
Этот халиф-юнец, этот убийца… Она не позволит ему разрушить еще одну семью. Не позволит лишить еще кого-то лучшей подруги – и целой жизни, наполненной воспоминаниями о том, что было и чего никогда уже не будет.
Шахразада вздернула подбородок и проглотила подступавшую дурноту. На языке остался горький привкус.
– Зачем ты явилась? – прошептал халиф.
В тигриных глазах застыл вопрос.
Вместо ответа Шахразада язвительно улыбнулась. И дотронулась до руки юноши. Очень осторожно. Затем подняла тяжелую мантию с плеч и позволила ей соскользнуть на пол.
Ирса сидела верхом на серой в яблоках кобыле. Переулок вел к зданию, где содержались самые древние и непонятные тексты во всем Рее. Городская библиотека когда-то считалась величественным сооружением: фасад украшали колонны, на изящную кладку пошли отшлифованные камни из лучших карьеров Тира. Однако за годы поверхность здания потемнела и покрылась трещинами. На самых глубоких виднелись следы неаккуратного ремонта. Все доступные взгляду элементы архитектуры теперь обветшали и износились, а великолепие и блеск минувших дней выцвели, приобретя оттенки серого и коричневого.
Когда лошади в упряжке начали нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, нарушив плотную предрассветную тишину, Ирса виновато оглянулась через плечо и уже открыла рот, чтобы извиниться перед совсем юным возничим, но побоялась не справиться с голосом и откашлялась, прежде чем говорить.
– Прости, – прошептала она мальчику. – Не знаю, почему