Еще в 1762 году Ломоносов писал: «Наука ныне торжествует, взошла Миневра на престол». Действительно сравнение новой императрицы с Миневрой напрашивалось, но именно поэтому оно было банальным. Ломоносов, много раз воспевавший другую императрицу – Елизавету Петровну, в таких строках: «Цвет в очах ее небесной, / Как Минервин, покажи, / И Венерин взор прелестной, / С тихим пламенем вложи», – решил не искать новых сравнений. Что было хорошо для одной императрицы, сойдет и для другой.
Но Державин уловил, что именно в образе Фелицы, которая не только была мудра, но и «была нрава веселаго и весьма любезна, Екатерина хотела бы предстать перед своими образованными соплеменниками и перед просвещенной Европой. Ей не хотелось вставать на котурны и вызывать трепет. Она хотела быть правительницей нового типа – разумной и решительной, но одновременно веселой и ласковой, не завоевывающей, а пленяющей. Разумеется, Гавриил Романович не знал, что в тайных своих записках Екатерина неоднократно подчеркивала, что умение соединить «мужской ум» с «женской приятностью в общении» позволило ей стать русской императрицей, но он безошибочно угадал, в каком образе хотела увековечить себя Екатерина.
И Державин создает «Оду к премудрой Киргиз-Кайсацкой царевне Фелице, написанная Татарским Мурзою, издавна поселившимся в Москве, а живущим по делам своим в Санкт-Петербурге». И помечает ее: «Переведена с арабского языка 1782 года», намекая, что он разгадал игру императрицы и готов принять в ней участие. Причем, это игра чудесно балансирует на грани правды и вымысла. Мы помним, что Державин – потомок знатного татарина – мурзы Багрима.
В первых строках он обращается к своей повелительнице:
Богоподобная царевна
Киргиз-Кайсацкия орды!
Которой мудрость несравненна
Открыла верные следы
Царевичу младому Хлору
Взойти на ту высоку гору,
Где роза без шипов растет,
Где добродетель обитает:
Она мой дух и ум пленяет,
Подай, найти ее совет.
Ломоносов подписывал свои оды императрицам – «всеподданнейший раб». Державин знает, что правила игры уже изменились. Императрица хочет, чтобы к ней обращались по-дружески. Конечно, с почтением, но без раболепства. Того требует этика эпохи Просвещения. И теперь Державину снова удается найти правильный тон.
Разумеется, ода полна похвал, этого требует сама форма и здравый смысл. Но за что Державин хвалит Фелицу?
Мурзам твоим не подражая,
Почасту ходишь ты пешком,
И пища самая простая
Бывает за твоим