«Император приказывает вам иметь в виду, что Его Величество окончательно решил отдать Корею в полное обладание японцам, быть может, до самых границ нашей концессии на реках Тумын на севере и Ялу на западе. Более точное определение границ японской Кореи – вопрос будущего, который должен зависеть от России. Об этом не следует сообщать Японии вплоть до прибытия войск (двух бригад), направленных из России в Забайкальскую область, чтобы наше согласие не выглядело уступкой. Император считает, что пойдя навстречу Японии по корейскому вопросу, мы предотвратим риск конфликта с ней».
Безобразову предписывалось передать эту директиву Алексееву[13], который в свою очередь должен был информировать Лессара, Павлова и Розена[14] о ее содержании. Однако Безобразов по собственной инициативе решил никого с ней не знакомить».
Некоторые считают, что революция 1905 г. была вызвана Японской войной и поражением России. То, что такой взгляд, по-моему, неверен, видно из моего рассказа о событиях в России начиная с 1901 г. Японская война не стала причиной революции 1905 г. Она лишь исказила ход этой революции и внесла в нее сумятицу.
Закончив университет в июне 1904 г, я отправился в поместье своего будущего тестя, которое располагалось вблизи села Каинки в Казанской губернии. Там мы с Ольгой Барановской поженились и прожили в поместье до осени. Даже в это тревожное время газеты нам доставляли лишь один-два раза в неделю, и мы с нетерпением ожидали их прибытия, чтобы узнать последние новости с театра военных действий.
Однажды в июле мы с женой пошли погулять на опушку леса, взяв с собой свежие газеты. Когда мы раскрыли их, первым, что привлекло наше внимание, было сообщение о том, что 15 июля в Петербурге министр внутренних дел Плеве, направляясь по Забалканскому проспекту на встречу с царем, был убит бомбой, брошенной бывшим студентом университета Егором Сазоновым.
Трудно описать те сложные чувства, которые при этой вести охватили и меня, и, думаю, огромное количество других людей: это была смесь радости, облегчения и ожидания великих перемен. Когда осенью я вернулся в Петербург, город было почти не узнать – атмосфера в нем совершенно изменилась. Новая ситуация, сложившаяся после смерти Плеве, вызывала колоссальный энтузиазм и возбуждение. На место Плеве был назначен князь Святополк-Мирский, генерал-губернатор Вильны, которого чрезвычайно уважали все, кто знал его. Он был культурным, образованным человеком с куда более современными взглядами, чем у его предшественника. Свою министерскую карьеру он начал с заявления о том, что в своей политике будет руководствоваться общественным мнением, которое обязуется всегда принимать во внимание. Позже его эпоха получила название «политической весны».
Вернувшись в Петербург, я поспешил зарегистрироваться как член адвокатской коллегии, чтобы иметь