Дело близилось к утру. Через час два начнет светать. Петр, Саша и лысый Толик Пивоваров с женой решили пройтись в город размяться и купить курева. Компания, не спеша, перешла пустые линии ж.д. полотна и направилась к желтому зашарпанному зданию вокзала. Вошли внутрь. Просторный зал с характерным для подобных мест запахом нечистот, растворимого кофе и сигаретного дыма. Людей почти никого. Толик купил пачку LM в расположившемся в углу зала кафе. Редкие пассажиры, находившиеся в зале, сидели на своих сумках и чемоданах. Пустые столики импровизированного убогого кафе а ля Европа смотрелись странно по соседству с неопрятными мужчинами и женщинами, сидящими на полу. Толстый угрюмый хозяин готовый в любой момент рассердиться зорко следил за тем, чтобы не дай Бог, кому пришло в голову, усесться за столик даром. Он был зол на всех оборванцев, что шлялись по вокзалу, ведь они вместо того, чтобы покупать у него жидкий кофе и сухие бутерброды портили своим упадническим видом ему все настроение и торговлю. Смотря на такую публику, редкий оптимист продолжит свой бизнес. Толику он швырнул сигареты проворно, но все-таки грубо, после чего продолжил возню в своем утлом киоске.
Петр вышел на улицу, за ним последовали остальные. Спустившись по еще влажным ступенькам вниз, все остановились. Толик с женой с наслаждением закурили. На площади стали появляться первые машины, старые, – в основном, Жигули. С каждой минутой площадь становилась оживленнее. Прохлада и сырость постепенно улетучивались, в то время как, неряшливость мостовых становилась все заметнее. Повсюду валялись какие-то обертки, мусор и в удивительно большом количестве арбузные корки.
Толик приметил крутившегося невдалеке живописного мальчугана. Тот перемещался лилипутскими шажочками от одной мусорной кучи к другой, внимательно их исследуя. До невероятного, черный и чумазый, одет он был в несусветное тряпье, драное и дырявое. Судя по росту ему было не больше 4 лет. Толик разглядел в его ручонке окурок, которым карапуз с жадностью затянулся. Окурок, к сожалению мальчугана, вскоре погас. Тогда, недолго думая, малец подобрал с земли арбузную корку и с жадностью, распространяя при этом смачное чавканье, впился в нее своей крохотной головкой. Зрелище застало ребят врасплох. Один Саша оставался невозмутим. Снисходительно улыбнувшись, он обронил:
– Цыганенок.
Толик, правду сказать, тоже не проявил особых эмоций, но жена его, женщина сердобольная, тут же извлекла из кармана джинсовки запечатанный сникерс. Словами и жестами она стала зазывать несчастного ребенка.
– Эй, малыш! Ну-ка, иди сюда, смотри, что я тебе дам, – сказочно ласковым голосом молвила она.
Суровый мальчуган глянул на нее исподлобья угольками глаз, подошел, и остановился в нерешительности.
– Ну