А вот во вторник учебный процесс пошёл, можно даже сказать, поскакал – Батый сжег Рязань, с яблони сорвалось яблоко, Архимед залез в ванну погреться, квадрат гипотенузы требовал равенства катетов, всё вокруг состоит из молекул и, конечно же:
– Хэллоу, чилдрен, вот дей из ит тудей? Ху из он дьюти?
И радостная ответка:
– Хэлло, чича! Тряпку я уже намочил!
С физкультурой были проблемы, когда в библию советской школы – классный журнал – в раздел «Пройденный материал» Берлен вписал на весь учебный год: «Кувырок вперёд, кувырок назад». Завуча по учебной работе хватил удар, от которого несчастная женщина с трудом оправилась. В гороно, когда речь заходила о Берлене, сразу выскакивало: «Это который кувырок вперёд?»
После уроков Берлен устало брёл в барак, останавливался перед медленно набирающим ход мурманским 182-м и проплывающими окошками чужой жизни. Проводница с красным флажком задорно крикнула ему:
– Не грусти, малахольный, поехали сияние смотреть!
Берлен слабо улыбнулся и помахал в ответ. Красивая. Сияние завтра увидит. А тут вот солнце закатилось, взамен включили пару тусклых фонарей. Берлен посмотрел на исчезающий поезд. Мысль о том, что он больше никогда не увидит эту весёлую проводницу с красным флажком, окончательно превратила его в сборище очень грустных молекул…
Вечером он замкнулся в своей комнатушке, отказался от Воклиных сосисочных розовых разваренных какашек и стал печалиться.
– Ты чего? – заглянул через час Вокля. – Худо тебе?
– Худо, – согласился Берлен. – Накрыло чего-то.
– Шиншилла шерше ля фам, чтоль? – сморщился трудовик. – Давно хотел тебя спросить: ты так с виду вроде аксельбант нормальный, а всё соло и соло, неужели Джоконды до сих пор нет?
– Есть, – тихо сказал Берлен, – есть. Только она не Джоконда.
Вокля внимательно посмотрел на почти убитого грустью постояльца.
– Купидонишь её?
– Купидоню, – ответил юноша. – Очень купидоню.
– Так поезжай и привези свой амур, я вам весь катакомб оставлю – живите.
– Её здесь нет, она из книги, – вздохнул Берлен.
– Откуда? – напряг географическую извилину трудовик. – Книга? Город, что ли, не слыхал.
– Обыкновенная книга, «Present Continuous» называется, она оттуда.
– Персонаж? – состорожничал Воклевитанг.
– Персонаж, – согласился Берлен, – все мы персонажи.
Трудовик перебрал все 50 тысяч слов, но ни одно не подходило, чтобы передать охватившее его чувство. Помогли некоторые русские слова, но шёпотом и ненадолго.
– И как же ты будешь? – тихо продолжил трудовик. – Она в книжке, ты в Окуловке, жить-то как будешь?
– Ещё не решил, – пожал плечами Берлен, – или я к ней, или её сюда. Только, похоже, она другого любит.
– Где? – начал маленькими шажочками сходить с ума Вокля. – Где любит, в книжке?
– В книге, – ответил