Гаргантюа и Пантагрюэль. Франсуа Рабле

чтобы избавить вас от всяких споров и лишить вас оправдания в том, что вы не хотите восстановить прежний союз, – мы возвращаем вам лепешки, предмет раздора. Наши взяли пять дюжин и хорошо за них заплатили; мы же так миролюбивы, что возвращаем вам пять возов, из которых вот этот для Маркэ, наиболее пострадавшего. Сверх того, для полного его удовлетворения, вот эти 700 003 филиппа, которые я ему вручаю, а в возмещение убытков, которые он может требовать, я передаю ему в вечное и потомственное владение мызу Ла-Помардьер; вот грамота на передачу. Ради бога, будем отныне жить в мире: весело возвращайтесь домой, оставьте это Место, на которое, как вы сами сознаете, вы не имеете никакого права; будем друзьями, как и прежде.

      Тукдильон пересказал все это Пикрошолю и, подзадоривая его храбрость, сказал:

      – Эти мужики очень испугались. Ей-богу, Грангузье, этот несчастный пьяница, обмарался со страха. Его дело не воевать, а опустошать бутылки. Я того мнения, что надо задержать лепешки и деньги, потом спешно укрепиться здесь и воспользоваться счастливым случаем. Неужели они думают, что имеют дело с дураком, и надеются умаслить вас лепешками? Вот что: ваше хорошее обращение и большая фамильярность, которую вы допускали, сделали вас в их глазах достойным пренебрежения: приласкайте мужика, он вас уколет; уколите его – он станет ласкаться.

      – Так, так, так, – сказал Пикрошоль. – Они свое получат! Делайте, как сказали!

      – Только об одном могу вас предупредить. Мы здесь плохо снабжены провиантом и съестными припасами. И если Грангузье нас осадит, то я сейчас же вырву себе зубы, оставив штуки три; то же пускай сделают все другие, а то чересчур скоро съедим всю провизию.

      – У нас, – сказал Пикрошоль, – съестного слишком достаточно. Что мы здесь есть будем или воевать?

      – Конечно, воевать, – отвечал Тукдильон, – но с пустым брюхом не запляшешь, а где царит голод, там сила в изгнании.

      – Ну, довольно болтать, – сказал Пикрошоль, – забирайте, что они привезли.

      Тогда они захватили деньги, лепешки, волов и телеги, а проводников отослали домой без всякого ответа, только сказали, чтобы они не подходили близко, а почему – скажут им завтра. Так, ничего не сделав, вернулись те к Грангузье и рассказали ему все, прибавив, что никакой надежды принудить их к миру, кроме как войной.

      ГЛАВА XXXIII. Как иные из губернаторов Пикрошоля поспешными советами поставили его в крайне опасное положение

      Когда лепешки были захвачены, перед Пикрошолем предстали герцог дю-Менюайль, граф Спадассен и капитан Мердайль и сказали ему:

      – Государь, сегодня мы сделаем вас счастливейшим и победоноснейшим из всех государей, живших после Александра Македонского.

      – Наденьте, наденьте шляпы, – сказал Пикрошоль.

      – Благодарим, государь, – сказали они. – Мы знаем свой долг. Вот средство для этого: вы оставьте здесь какого-нибудь капитана с небольшим отрядом людей командовать гарнизоном и охранять место, которое на наш взгляд достаточно защищено как самой природой, так и укреплениями,