Фотографирование велось под множеством разных углов, и это сразу исключало автоматическую съемку. Просматривая снимки во второй раз, я заметил, что на двух сделанных сверху виден острый мысок красного ковбойского сапога.
У Макгрегора имелся сообщник. Слово «сообщник» часто звучит по телевизору, когда показывают сцены суда, но иного, более достойного определения я придумать не мог. В общем, он не вершил это в одиночку. Кто-то находившийся рядом с ним любовался происходящим и фотографировал, если, разумеется, не занимался одновременно и чем-нибудь другим.
Должен со стыдом признаться, что располагаю опытом и талантом по части членовредительства, но ничего подобного мне встречать не доводилось. Сувениры от трофеев – да! Ведь, в конце концов, и у меня есть коробка с предметными стеклышками, на каждом имеется капелька крови как память о моих приключениях. Хранить подобные сувениры абсолютно нормально.
Но присутствие второго лица, делающего снимки и наблюдающего за вашими действиями, превращает весьма интимный акт в подобие шоу. Какая непристойность! Этот человек – извращенец. Если бы я был способен на моральное негодование, то кипел бы справедливым гневом. Но, будучи лишенным подобных чувств, я лишь укрепился в желании ближе познакомиться с внутренностями мистера Макгрегора.
В каюте яхты стояла влажная жара, и мой восхитительно шикарный костюм для плохой погоды был абсолютно бесполезен. Я ощущал себя ярко-желтым пакетиком чая, погруженным в кипяток. Выбрав и положив в карман несколько самых четких снимков, я вернул остальные в потайное отделение, привел в порядок койку и вернулся в главную каюту. Насколько можно было судить, выглянув из окна – здесь, наверное, уместнее было бы сказать «иллюминатор», – в гавани не было никого, кто бы тайно за мной подсматривал. Я выскользнул из двери, убедился, что замок закрылся, и побрел сквозь дождь.
Из множества фильмов, увиденных мной за долгие годы, я прекрасно знал, что прогулка под дождем – самое подходящее место для размышлений о людских пороках, и занялся именно этим. Что за отвратительные типы Макгрегор и его друг-фотолюбитель! Как они могли стать подобными негодяями? Рассуждения представлялись мне более или менее правильными, и никакие иные мысли в голову не приходили. Оставалось надеяться, что этого достаточно для удовлетворения принципа Гарри. Я принялся размышлять о собственных пороках – что было гораздо более увлекательно – и думать о том, как устроить игрище с Макгрегором. Я чувствовал, как из самых мрачных глубин поднимается, постепенно заливая все тело, волна черного восторга. И очень скоро этот вал обрушится на Макгрегора.
Для сомнений, естественно, уже не оставалось места. Сам Гарри признал бы фотографии более чем достаточным доказательством, а хихиканье, доносящееся с темного сиденья за спиной, благословляло мою задумку. Мы с Макгрегором скоро займемся совместными изысканиями. А затем я получу специальный